ей придется распрощаться с ними навсегда. Но яркие лучи солнца, ветки деревьев, хлеставшие ее по лицу, и быстрая езда в конце концов отвлекли Еву от печальных раздумий. На вершине высокого холма она остановилась, с удовольствием подставив лицо свежему ветерку.
Затем она спустилась в долину, к каналу, по которому медленно скользили баржи с углем, влекомые усталыми лошадьми. Но воздух там показался ей слишком влажным, и она предпочла вновь подняться на холмы.
Только тут она сообразила, что случайно заехала в чужие владения — на ту самую землю, которую Фицалан взял в аренду.
На вершине холма, где ее лошадь пила из ручья, Ева глянула вниз. Из-за яркого солнечного света она с трудом различила новые производственные здания, насосную башню и группу людей, поспешно удаляющихся в противоположную от нее сторону. Сердце ей подсказало, что Фицалан тоже там. Она, скорее, угадала его. Растрепанный, в перепачканной белой рубашке, он со всеми бежал прочь от места закладки шахты. Вероятно почувствовав на себе ее взгляд, он обернулся. Видеть выражение его лица она не могла, но он, как бы пораженный ее присутствием, замер на месте, однако тут же помчался вслед за всеми. Вот и хорошо! Она с облегчением вздохнула, собираясь ехать дальше. Но было поздно.
Неожиданно земля под ней содрогнулась, раздался оглушительный грохот, ее едва не выбило из седла. Так вот почему люди так стремительно покидали место будущей шахты! За первым сразу же последовал второй взрыв, выбросивший высоко в воздух могучую струю камней и скального щебня.
Перепуганная лошадь, дико вращая глазами, заржала, закусила удила и бросилась вскачь. Ева — опытная наездница — понимала, что остановить ее невозможно, и старалась хотя бы держать ее подальше от деревьев. Такой темп лошадь долго не выдержит, в конце концов сама замедлит бег.
И вдруг, к ужасу Евы, перед ней выросла высокая изгородь — непреодолимое препятствие для ее лошади. Опасаясь худшего, Ева в отчаянии вонзилась правой пяткой в бок кобылы, и та, к счастью, послушно повернула вправо. И через некоторое время замедлила бег. Ева, с облегчением вздохнув, услышала стук копыт за своей спиной.
Наконец ей удалось остановить лошадь, и, смертельно бледная, она обернулась назад. Через подлесок мчался гнедой жеребец со слившимся с ним воедино Маркусом Фицала-ном.
Фицалан остановил жеребца, подбежал к Еве и стянул ее с лошади.
— Уберите ваши руки! — вскрикнула она.
— Что это вы, черт возьми, вытворяете? — набросился на нее Фицалан. — Или решили покончить с собой?
— Это я — то вытворяю? А не вы? Почему не предупредили о взрыве?
— Надо было проверить, все ли удалились на безопасное расстояние. А вы были достаточно далеко, вам ничто не угрожало.
— Да-а-а?! Расскажите это моей лошади. Взгляните на нее, она до сих пор дрожит от страха.
— Значит, вы не умеете ею управлять.
— Еще как умею. И вы только что видели, что умею, только скорее умрете, чем признаете это.
— Может, вы и правы, — ответил Фицалан и, отступив на шаг, заметил, что Ева в бриджах.
— Вы всегда ездите одна, в бриджах и загоняете лошадь до полусмерти?
— Нет, но сегодня мне захотелось вырядиться именно так.
— А бабушка? Она еще в Бернтвуд-Холле?
— Да, и будет здесь до тех пор, пока моя судьба не определится.
— Весьма разумно, если учесть сегодняшний эпизод. А она знает, что вы уехали?
— Бабушка даже не знает, что меня нет дома. Я люблю вести себя так, как мне хочется, мистер Фицалан. Чувствовать себя свободной.
— Уж не злоупотребляете ли вы вашей свободой, мисс Сомервилль? — спросил Маркус резко, думая, что ни разу не видел ее такой привлекательной. Она излучала энергию, ничто в ней не напоминало о том, что она только что подверглась смертельной опасности.
— Вы всегда позволяете себе такие замечания? Я не делаю ничего постыдного, и, пожалуйста, не воображайте, что я выбрала такой маршрут в надежде встретиться с вами. В мои намерения не входило выезжать за пределы владений Сомервиллей, и, если не возражаете, я сейчас туда возвращусь.
— Только после того, как ваша лошадь, да и вы сами остынете, — решительно заявил Маркус и стал так, что Ева не могла вскочить в седло.
Ева вспыхнула от возмущения.
— Тогда я поведу ее за повод, пешком.
— Две мили?
— Да хоть и две мили.
— Не глупите. Имейте немного терпения, вы поедете, как только она остынет.
— Вы намерены удерживать меня здесь?
— Ну зачем же так! Вы не моя пленница, можете уходить, если уж вам так не терпится.
— Тогда будьте так любезны — отойдите и дайте мне пройти.
Фицалан чуть подался в сторону, а Ева настороженно смотрела на него, не зная, как быть дальше. Приближаясь к лошади, она неизбежно его коснется, а после злосчастной встречи в лесу три года назад она предпочитает держаться от него на почтительном расстоянии.
— Увидев, как ваша лошадь понесла, я тут же бросился вам вслед.
— Какое благородство! Как хорошо, что вам не пришлось спасать меня, а мне не надо унижаться и благодарить вас! Но зря вы беспокоились, лучше бы оставались около шахты, где ваше присутствие необходимо. А я уж как-нибудь и сама справлюсь с моей лошадкой.
— Да она могла вас сбросить!
— Могла, но не сбросила. Отправляйтесь-ка вы на свою шахту, мистер Фицалан. Там уже удивляются, куда вы запропастились. Еще пойдут вас искать и найдут нас здесь вдвоем наедине. Представляю, какие пойдут разговоры, — заключила Ева с нескрываемым сарказмом.
— А это было бы вам неприятно?
— Ничуть. Вы же, по-видимому, решили второй раз запятнать мою репутацию. Один скандал уже был, так что мне не привыкать. Или вы полагаете, что таким образом вам удастся склонить меня к замужеству? Заставив уговорами забыть, как вы заманили меня в лес?
Маркус лукаво улыбнулся. Он-то хорошо помнит, как она ответила на его поцелуй — с такой страстью, с такой нежностью! Даже вспомнить — и то приятно.
— Если уж быть точным, я вас не заманивал. Вы пошли по собственной воле. А запятнанной оказалась моя репутация — я не воспользовался подвернувшимся случаем, то есть опозорился.
— У вас слишком хорошая память, — процедила Ева.
— Да-да, помню — вы горели желанием.
— Была молодая и глупая.
— А сейчас вы поумнели?
— Да, не такая я теперь дурочка, чтобы увлечься вами.
— Вы уверены? А в последний раз, когда мы виделись, говорили что-то иное. Припоминаете? — Глаза его сверкали, на губах играла легкая улыбка. Он сделал шаг в ее сторону.
Кипя от гнева, Ева отступила назад.
— Не смейте приближаться ко мне! Вы, Маркус Фицалан, форменное чудовище!
— Как приятно, что вы называете меня по имени! После «мистера Фицалана» «Маркус Фицалан» прямо- таки ласкает слух.
Ева не обратила внимания на его иронию.
— Вы ничуть не лучше тех корыстолюбцев, что гоняются за богатыми невестами. Только вас интересуют не деньги, а шахта «Этвуд».
— Половина шахты «Этвуд», — поправил он, улыбаясь еще шире.
— Да если бы на кон была поставлена не половина, а целая сотня шахт, я бы и то не смирилась с уготованной мне участью. И поверьте мне, мистер Фицалан, женитьба на мне не такой уж подарок!
— Возможно, вы и правы! Но, чтобы судить об этом, надо сначала снять пробу!
И он дюйм за дюймом стал медленно приближаться к ней, пока не прижал к стволу дерева так, что она
