— Но ведь это несправедливо. Ты так давно мечтаешь об этой шахте. О том, чтобы по примеру твоего отца, да и деда, работать на ней. Тебе будет тяжко наблюдать, как ею распоряжаются другие люди.
— Обрести желаемое не всегда лучший выход из тупика, Ева. Если шахта перейдет ко мне, у тебя будут основания сомневаться в искренности моего чувства к тебе. А я этого не хочу. И уверен, что поступаю правильно. К тому же опекунов отыщу таких, на которых можно положиться.
Ева глядела на Маркуса совершенно иными глазами. Сердце ее ликовало. Подумать только, какой подвиг он совершил ради нее! И разом устранил все мучившие ее сомнения. Глаза его выражали страстную любовь, какую она и не надеялась когда-нибудь увидеть в них. Да она и сама сияла от счастья.
— Что же я могу сказать?
— Что ты снова обещаешь выйти за меня замуж.
— О-о, — прошептала она, — нет для меня ничего желаннее.
— Джеральд наверняка интересовался, куда это ты так поспешно уезжаешь. Ты не сказала ему, что расторгла помолвку?
— Нет.
Маркус улыбнулся и медленно покачал головой.
— Значит, не считала свое решение таким уж окончательным.
— О нет, — лукаво взглянула на него Ева. — Тебе, понимаю, было бы приятно услышать от меня, что это так, но в действительности мне просто хотелось помучить Джеральда подольше. Имела же я на это право?
— Безусловно. В наказание за его безобразное поведение. Но я бы хотел, чтобы ты еще до свадьбы пожила в Бруклендсе.
— Лучше, пожалуй, у Эммы.
— В Бруклендсе, — нахмурился Маркус, — я с тебя глаз не спущу.
— Думаешь, Джеральд станет снова угрожать мне?
Ева похолодела при одном воспоминании о своем родственнике.
Маркус понимал, что мерзавец Джеральд может, не ограничиваясь угрозами, перейти от слов к действию, но промолчал. Зачем зря волновать Еву?
— Надеюсь, что нет.
— Тогда отвези меня прямо к Паркинсонам. Джеральду незачем знать, что я вернулась.
Маркус нахмурился. Ему не особенно нравился этот вариант, но раз Ева так хочет…
— Хорошо. Мне необходимо съездить в Лидс по делам, и там же я начну подыскивать опекунов. Они будут управлять шахтой, пока один из наших детей не достигнет совершеннолетия.
— А если у нас не будет детей? Случается же такое.
— Тогда шахта перейдет к моим племянникам. Но я надеюсь, что наша детская будет ломиться от детей, — пробормотал он, с нежностью касаясь губами ее щек. — Я намерен начать делать детей, как только мы обвенчаемся. И стану учить тебя искусству любви, ты же, уверен, окажешься способной и прилежной ученицей.
Ева одарила его лучезарной улыбкой.
— Думаю, лучше этого не может быть ничего. — Она вздохнула. — Я люблю тебя, Маркус.
Нет у меня таких слов, которые выразили бы, как я тебя люблю.
Он прижал Еву к себе.
— Понимаю. Потому что испытываю то же. Обещай мне, что, пока я буду в Лидсе, ты не станешь уходить далеко от дома Паркинсо-нов. Не то Джеральд, узнав, где ты, может явиться с визитом. — Глаза его потемнели. — Но сейчас мне не хочется говорить о Джеральде. Нам необходимо обсудить более важный вопрос.
— Это какой же, интересно знать?
— Можно ли мне еще раз поцеловать тебя?
— Разве я до этого возражала?
— Прекрасно. — И он припал к ее губам. Ибо сидеть рядом и взирать в бездействии на этот рот было невозможно. — Ты, вижу, не возражаешь, но ведь мы с тобой не так давно заключили соглашение о том, что наш брак будет фиктивным, пока мы не захотим сделать его подлинным. Я не намерен нарушать договоренность, и по первому твоему знаку остановлюсь.
И он снова запечатал поцелуем ее губы, не давая вздохнуть. Но никакого знака она не подала. Не могла. Воля ее была парализована. Ей хотелось одного — чтобы он продолжал ласкать ее.
— А если договоренность нарушу я? Ты не будешь возражать? — прошептала она.
— Полагаю, что нет, — улыбнулся он. — Даже буду приветствовать. А насколько легче жить, осознавая, что шахта «Этвуд» для тебя более не пуп вселенной. Особенно, когда ты объят неподвластными тебе чувствами.
— Значит, шахта теперь не самое для тебя важное?
— Нет, она на втором месте.
— Тогда будь добр, скажи, что же на первом?
— Тебе в самом деле хочется узнать?
— О да, — вздохнула Ева. — Это будет крайне интересно.
— Вы, мисс Сомервилль, ненасытны!
— Исключительно по вашей вине, сэр, — пробормотала она, обольстительно улыбаясь.
И он, только для того, чтобы удовлетворить ее любознательность, уложил ее на траву, а сам склонился над ней. Руки его нежно гладили Еву, доставляя ей неизъяснимое блаженство, губы целовали, не давая перевести дыхание. Охваченный неодолимым вожделением, Маркус безошибочно ощущал, что и ее пожирает пламя желания. Нежная его ласка уступила место более требовательной, он обхватил обеими ладонями лицо Евы и, с жаром поцеловав, стиснул в своих объятиях ее тело. Такое послушное, с такой готовностью отзывающееся на его действия.
Сомнений не осталось. Их взаимная любовь безгранична, они созданы друг для друга. И от счастья оба забыли обо всех и обо всем, что может ему помешать…
Наконец, с трудом оторвавшись друг от друга, они покинули травяное ложе любви и не спеша отправились верхом в Растон-Хауз. С нетерпением ожидавшая их миссис Пембер-тон по сияющему лицу внучки вмиг поняла, что между нею и мистером Фицаланом согласие и любовь.
Глава четырнадцатая
Паркинсоны-старшие встретили Еву с распростертыми объятиями. У них она почувствовала себя в безопасности. Джеральд не узнает о ее возвращении в Этвуд, тем более что к свадьбе — она состоится через неделю — никаких особых приготовлений не делается, при всей пышности церемонии венчания она будет более чем скромной, по меркам Этвуда.
Между тем, огибая Этвуд на пути к дому Паркинсонов, Ева и Маркус попались на глаза прогуливавшейся верхом Анджеле. При виде этой пары Анджелу пронзили злость и зависть, ей живо вспомнился унизительный визит Маркуса, который решительно порвал знакомство с ней и отругал за подлое поведение по отношению к Еве.
Губы Анджелы расплылись в хитрой торжествующей улыбке. Вот когда она как следует насолит им! И она немедленно повернула свою лошадь к Бернтвуд-Холлу, предвкушая удовлетворение, которое получит, отомстив Еве.
Немного погодя Маркус прощался у Паркинсонов с Евой. Его не покидало беспокойство за нее, о чем красноречиво говорило выражение его лица.
— Обещай, что одна ты на улицу носа не высунешь, — наставлял он Еву. — Сиди дома и жди моего возвращения. А я тут же отвезу тебя домой, в Бруклендс, к маме. Ей не терпится обсудить с тобой приготовления к свадьбе и все, что связано с твоей будущей жизнью в нашем доме.
Растроганная его заботливостью, Ева улыбнулась в ответ.
— Не беспокойся. Все будет по-твоему.
— Ну тогда до свидания. — Его подмывало обнять ее, расцеловать покрепче на прощание, но мешали дружелюбные, улыбчивые взоры любопытных свидетелей, наблюдавших трогательную сцену. Пришлось ограничиться тем, что он чмокнул ее в щечку.
Ева долго смотрела ему вслед, чувствуя на лице тепло его прощального поцелуя. И тут же начала
