меня.
Лифт остановился. В течение секунды, мы стояли не шелохнувшись. Его дыхание овевало мне щеку, я вторила ему, тяжело и часто дыша. Несмотря на разрядку, он по-прежнему был тверд внутри меня, — я осознавала, что всепожирающая, насущная потребность, заставляющая вскипать его кровь, не была удовлетворена. Осознавала, потому что чувствовала то же самое.
Двери открылись. Талон поставил меня на пол и застегнул молнию на брюках, затем потянул меня за собой в коридор. Мы едва успели переступить порог номера, как он вновь овладел мною, тем самым определив ход событий остальной части дня: жесткий и быстрый секс. Везде и повсюду.
На часах было уже за полдень, когда лихорадка угасла и мы смогли отдохнуть. К тому времени мы купались в гидромассажном бассейне, который казалось больше, чем вся моя спальня. С двух сторон нас окружали стеклянные стены, открывая вид на город, залив и нескончаемый дождь, окрасивший мир в серые тона.
Я погрузилась в пенящуюся теплую воду со слабым ароматом лимона и лайма, от которого засвербело в носу, когда я, взбудоражив пену, подняла ногу из воды и принялась разглядывать в холодном дневном свете блеск капель, стекающих со ступни.
— Ты выглядишь задумчивой, волчонок.
Я посмотрела на Талона. Он сидел на встроенном многоместном сиденье в дальнем конце бассейна, золотистые руки вытянуты вдоль бортиков спа, мускулистое тело погружено в теплую воду.
— Просто беспокоюсь о Роане. — Лиандер еще не звонил — плохой знак. Если он не позвонит в ближайшие полчаса, я сама наберу ему.
— Ты нашла его.
Это был не вопрос, скорее утверждение, и это было странно. Я кивнула.
— Он был не совсем в порядке, поэтому сейчас под присмотром друга. — Я могла бы доверить Талону мое тело, но не стала бы доверять безопасность своего близнеца.
— Он — волк, а мы сильны по своей натуре. Он будет в порядке.
Я снова кивнула. Я знала это, но все равно беспокоилась. Что в «Монеиша» сделали с ним? Лишь потому что на нем не было видимых порезов и травм, не значило, что их не было вовсе. Не значило, что ему не нанесли более серьезных внутренних повреждений.
— Шампанского? — спросил Талон, потянувшись за полупустой бутылкой, что стояла рядом со ступеньками.
Я покачала головой:
— Нет, кажется оно мне не по нутру.
Он налил себе бокал и осушил его до дна одним глотком. По-видимому, во время сексуальных утех он предпочитает игристые напитки всем остальным. Получив физическое удовлетворение, мне захотелось чего-то большего. Хотя, чего именно, я не могла сказать.
Мой взгляд вернулся к пасмурному небу. На что будет похоже заняться любовью с Куинном? Несомненно, это было бы прекрасно — в конце концов, за тысячу лет у него было время, чтобы отточить и усовершенствовать свое мастерство. И в чем я сомневалась в отношении Талона — он и за две тысячи лет не сделает этого.
— Ты когда-нибудь задумывалась о будущем, волчонок? — Талон налил себе еще бокал шампанского и прислонился к бортику.
Я искоса взглянула на него с любопытством, желая знать к чему он клонит, задавая подобный вопрос.
— Нет, не очень. А что?
— Значит, ты не представляла, что с тобой будет через десять или двадцать лет?
— Нет. — В основном потому что никто не знал сколько времени нам отведено. Как правило оборотни жили от стапятидесяти до двухсот лет. А вампиры — вечность, если не убьют. Никто не знал, за каким углом нас поджидает опасность. До сих пор, я развивалась медленнее, чем обычный волк, но в то же время и не отставала на годы от нормы.
Я относилась к вопросу долговечности так же, как к проблеме рождаемости в целом — абсолютно не задумывалась об этом. Вот когда возникнет проблема, тогда и буду думать.
— Выходит, ты не стремишься обзавестись детьми или выйти замуж, или еще к чему-нибудь подобному? — спросил он.
— Конечно, стремлюсь, но еще не пришло время для подобных вещей.
Талон потянулся ко мне, когда я подплыла к нему, подхватил за руку и подтянул к себе. Когда я расположилась у него на коленях, он произнес:
— А если бы пришло?
— Тогда да, детишки и замужество стали бы первостатейной задачей. — Я почувствовала, как вздымается его член, но Талон не предпринял никаких попыток войти в меня. — А что на счет тебя? Не означают ли все эти вопросы, что волк-одиночка всерьез подумывает остепениться в скором времени?
Он рассмеялся:
— Нет, но я хочу сына. Я хочу, чтобы мое имя было передано следующим поколениям.
— Все мужчины хотят сына, но порой им достаются дочери, — усмехнулась я.
— Есть способы, гарантирующие пол.
— Я предпочитаю
— Так ты хочешь иметь детей когда-нибудь в будущем?
Я нахмурилась. Разве я только что не ответила на этот вопрос?
— Как уже сказала — хочу. Если встречу нужного мужчину.
— А если не встретишь?
— Не знаю, я задумаюсь об этом, когда придет время.
Его руки скользнули к моим бедрам, приподняв и удерживая меня в таком состояние, он погрузил член глубоко в меня. И, несмотря на то, что порядком затянувшаяся лунная лихорадка частично подготовила меня к вторжению Талона, его продолжительное уклонение от любой формы прелюдии уже начинало раздражать.
О чем я не преминула ему сообщить.
Талон лишь ухмыльнулся:
— Когда полнолуние в разгаре, секс — вот, что значимо, а не прелюдия.
— Может для тебя, это и не имеет значения, но для меня это важно. — Я отняла его руки от моих бедер и, оттолкнувшись, поплыла к центру спа, окатив потоком брызг его лицо.
В его золотистых глазах промелькнуло удивление. Он не ожидал, что я настолько сильна.
— Ты не сильно-то радела о прелюдии сегодня утром, волчонок.
— То было утром, а это сейчас.
— Ведь вы, женщины, всегда не довольны? Чтобы мы не делали — все не так. — И хотя это было сказано с улыбкой, его глаза искрились гневом. Он не любил, когда ему отказывали, даже в такой простой веще, как секс.
— Сколько у тебя займет прелюдия? Десять? Пятнадцать минут? Не так уж и много, в общей сложности.
— Я тебя удовлетворяю, волчонок?
— По большей части — да.
— Тогда в чем проблема?
Я покачала головой. Я и прежде долбилась головой об эту «заслуживающую особого внимания» стену, и знала из прошлого опыта, что ничего никогда не изменится. В этом был весь Талон — и либо я мирилась с этим, либо бросала его.
Хоть так, хоть эдак…
— Проблема в том, что ты даже не допускаешь этого. Ты даже не потрудился спросить.
Какое-то мгновение он с задумчивым видом пристально рассматривал меня, взвешивая все «за» и «против». У меня появилось плохое предчувствие, что наши отношения изменятся каким-то непостижимым образом.
