на один из тех глупейших отборов моделей, которыми часто пользуются недобросовестные устроители, чтобы сколотить себе капитал, и благодаря которым администраторам модельных агентств выпадает шанс совершить бесплатную поездку на всем готовом. Дженетт оказалась одной из немногих удачливых счастливиц: младший администратор конкурирующего агентства тут же на месте подписал с ней контракт. Настолько она была хороша.
Дженетт приехала в Нью-Йорк, хотя до этого не бывала нигде дальше Миссисипи, если не считать школьной поездки в округ Колумбия в восьмом классе. Но добрый нрав и абсолютная неопытность держали девушку на плаву, ибо встречавшиеся на пути люди готовы были пойти на немалые жертвы, лишь бы помочь этому горному цветку. А через две недели она оказалась у нас.
Первое время она работала в агентстве, которое вело приличный бизнес и располагало небольшим, но хорошо отобранным контингентом девушек, чтобы рассылать по кастингам. Агентство принадлежало сорокапятилетнему бывшему банкиру, явно имевшему нюх (помимо всего прочего) на истинный талант.
Девушку поселили в общаге для моделей, похожей на нашу, за одним исключением: рядом всегда было нечто рослое, подлое и сорокапятилетнее. Владелец агентства проживал в соседних апартаментах, примыкавших к спальне, где ютились все его девушки. Видимо, это была любопытная нора на Трибека,[25] просторная и оснащенная последними чудесами техники. Все девушки агентства, так уж получилось, жили по соседству с владельцем, который явно вопреки тенденции среди мужчин, занятых в модной индустрии, не утратил интереса к женскому полу. Я имею в виду плотского интереса. Причем необузданного. Он даже отказался нанимать в свою команду служащих других мужчин, часто при этом приговаривая: «Хочу быть единственным петухом в своем курятнике».
В общем, он завел себе небольшой гарем из моделей, и дела шли как по маслу. До приезда юной наивной Дженетт из Юты.
Первая модельная общага понравилась девушке не меньше нашей. Красавица рано ложилась спать, не забывая помолиться после очередного дня беготни по кастингам.
Владелец агентства дал ей чуть больше недели, чтобы освоиться, и только потом подкатил. В первую неделю, по рассказам Дженетт, хозяин раз в два дня заходил к девушкам, оглядывал комнату, приподняв кустистую, слегка поседевшую бровь, выбирал модель на этот вечер и говорил приглянувшейся девушке, что ему нужно обсудить с ней что-то «важное». Избранница послушно следовала за ним в хозяйские апартаменты и возвращалась примерно через час, после чего так же послушно забиралась к себе на койку (или, что случалось чаще, потихоньку удирала в какой-нибудь ночной клуб). Никто, как видно, не возражал против такого заведенного порядка, считая его одним из преодолимых препятствий на пути к славе.
Как вы, наверное, догадались, с появлением Дженетт дела перестали идти как по маслу. Наступил ее черед, владелец агентства зашел в спальню девушек. Сказал, что хочет перекинуться с Дженетт парой слов. Она не возражала, хотя поняла, что за этим последует. (Девушка была наивна, но не настолько.) Дженетт рассказала мне эту историю без каких-либо подробностей случившегося, заметив лишь, что сцена была «совершенно омерзительная». Могу только представить, что именно собирался «обсудить» с ней подлый босс, скорее всего, дело там дошло до расстегивания штанов и демонстрирования его прибора. Нет необходимости говорить, что Дженетт, невинный агнец, не собиралась падать ниц перед ним и тут же обслуживать мистера Средний Возраст только потому, что угодила в его «курятник». Коротко извинившись, она пулей вылетела вон, вернулась в общую спальню и принялась молча молиться во спасение души порочного типа за соседней дверью. Остальные девушки изумились: по всей видимости, до той поры никому и в голову не приходило отказать подонку.
Все вроде бы было спокойно до следующего вечера, когда начальник вновь потребовал присутствия Дженетт, явно полагая, что немного настойчивости — и он сумеет ее сломить.
— Я бы предпочла никуда не ходить, — заявила Дженетт.
Она хоть и была молода и родилась среди мормонов, но уже знала, что мужчины бывают властными тиранами, поэтому, покинув знакомую среду, не намеревалась подчиняться старым традициям на новом месте, в Нью-Йорке.
— Что-что? — не веря своим ушам, переспросил босс.
Девушка покивала, мол, он все правильно расслышал.
— Что ты там предпочитаешь?! Да кто ты вообще такая?! Я здесь всем заправляю — если не явишься ко мне через пятнадцать минут, то что ж, возможно, ты предпочтешь найти себе другой ангажемент! — заорал владелец агентства и в ярости ушел к себе.
Прошло пятнадцать минут, а Дженетт в его апартаментах так и не появилась. Она начала складывать свои скудные пожитки.
Примерно через час тип снова заглядывает в комнату девушек и просит соседку Дженетт, бразильянку, зайти к нему на минуту. Девушка торжествующе улыбнулась Дженетт и поскакала к хозяину — ей нравились эти визиты. (Видимо, итальянке они нравились тоже. Были известны случаи, когда они обе уходили к боссу для «совместных» дискуссий… От этих католиков можно ожидать чего угодно…)
Дженетт уложила все вещи и на следующее утро с помощью какой-то девушки из другого общежития пошла искать себе нового агента. Два дня спустя она оказалась у нас на пороге, о чем вы уже знаете. Я, конечно, не шипела, как Светлана но, должна признаться, ощутила укол зависти — хотя попыталась скрыть его за улыбками и любезными фразочками. По-моему, это не очень сработало. Не имея за душой ни одного контракта, я видела в Дженетт с ее удивительными чертами лица и потрясающей фигурой сильную конкурентку. Мы еще узнаем, как ей жилось в общаге для моделей.
На следующее утро, в половине седьмого, меня разбудил скрип койки. Неужели кто-то из девушек, прогуляв всю ночь, только сейчас вернулся?
— Прости, Хизер, — прошептала Дженетт, потихоньку выбираясь из постели. — Хочу пойти в тренажерный зал.
Тренажерный зал? В такой час? А Дженетт тем временем доставала из раскрытого чемодана спортивный костюм. Светлана посапывала, Кайли спала как убитая, рядом с ее кроватью стоял недопитый коктейль, который она захватила в спальню, — последний перед сном. Мы со Светланой веселились до четырех утра, начав вечер в клубе «ПиЭм» с какими-то мальчиками-моделями, работающими на Томми Хилфигера, а продолжили уже с другими, рекламирующими туалетную воду «Dior», на вечеринке журнала «Vice». Моя одурманенная алкоголем голова гудела от боли, я кое- как сползла со второго яруса и отправилась в ванную на поиски адвила.[26] Взглянув на свою опухшую физиономию в зеркале, я решила, что зря сюда притащилась. Глаза налиты кровью, лицо помятое. Фу. Тогда я намочила холодной водой полотенце, чтобы использовать как компресс, и понадеялась, что снова засну, если приложу его к голове, которая готова была взорваться в любую секунду.
По дороге в спальню я наткнулась на Дженетт, уже успевшую переодеться в спортивный костюм.
— Надеюсь, я тебя не разбудила, Хизер. Решила начать сегодня день пораньше! — сказала она.
Я пробормотала что-то — мол, мне все равно, — стараясь не глядеть при этом на ее свеженькое личико, мысленно сравнивая его со своим, заплывшим.
— Может, увидимся за завтраком? — спросила Дженетт. — Я освобожусь через пару часов.
Решив, что на возвращение в спальню уйдет слишком много сил, я плюхнулась на диван, вытянулась на спине и прикрыла лоб мокрым полотенцем. Постонав немного, я заснула.
Когда я проснулась во второй раз, уже окончательно, сквозь грязные окна гостиной струилось послеполуденное солнце. Адвил сделал свое дело — голова прояснилась. Я стянула с лица успевший высохнуть компресс и, слегка покачиваясь, села.
Из кухни выглянула Дженетт. На ней были узенькие джинсы и плотно обтягивающий свитерок с вырезом, выгодно подчеркивающий ее формы.
— Привет, Хизер, как насчет ланча? — спросила она. — Я готовлю куриные грудки. Кастинг сегодня прошел отлично! Очень надеюсь, что они перезвонят!
Дженетт не только встала на рассвете, чтобы поработать над собой в тренажерном зале, но и успела вернуться, принять душ, переодеться в очень милые шмотки, сбегать на кастинг, накупить продуктов и приготовить себе ланч. До той минуты я даже не была уверена, есть ли у нас на кухне сковородки и кастрюли.
Из спальни вышла, зевая, Кайли в шелковой пижаме. Глаза у нее превратились в две красные
