Забытая история Руси

тем же местам), где слились с португальцами, так что от них не осталось и следа. Кого же тогда покоряли монголы через восемьсот лет?!

Уместно вспомнить о «синусоиде Жабинского». А. М. Жабинский, художник и искусствовед, изучая стили искусства разных времен, обнаружил алгоритм, в соответствии с которым, по его мнению, была «сконструирована» в XVI веке традиционная версия истории цивилизации. [27]

По «линиям веков» его синусоиды повторяются одни и те же события, меняются лишь детали, имена вождей и названия народов. Реальная же история, давшая основание для создания «теневых» ветвей, представлена правой ветвью начиная от IX века.

Нам уже приходилось писать, что сама по себе версия хороша, осталось только вычленить из «теневых ветвей» те события, которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО происходили до IX века. Сейчас мы не будем заниматься этой сложной работой, а посмотрим, как выглядит таблица переселений племен по территории южной Руси в переложении на эту синусоиду.

От линии № 1 до линии № 3 по северному Причерноморью бродят племена, известные только здесь. От линии № 5 до линии № 8 – народы, известные всей Евразии. Оказывается, что скифов вполне могли упоминать авторы XIV века, ибо они находятся на линиях № 3–7, то есть накладываются на XI–XV века. Если готы и гунны – разные подразделения монголов, то как раз на линии № 6 произошла некоторая перемена власти среди монголов: «татарин» Тохтамыш был побежден «монголом» Тамерланом.

И, наконец, объясняются хронологические чудеса с аланами-уланами. И гунны, и татаромонголы оказываются на одной «линии веков», так что нечего спорить, кто из них победил аланов.

Торки и половцы

Кто такие торки русских летописей? Первое упоминание о них мы находим под 985 годом: «Пошел Владимир (из Киева) на Болгар с Добрынею своим дядей в ладьях, а торков привел на конях и так победил болгар… И возвратился Владимир в Киев». Маршрут показывает, что надо тут подразумевать под болгарами задунайских болгар. Иначе неясно, зачем взяли корабли, поскольку путь к «волжским болгарам», в район современной Казани по Днепру, по Черному морю, затем по Дону и, наконец, волоком до Волги (в районе нынешнего Волгограда) делает поход очень долгим, так что болгары успели бы подготовиться к «встрече».

Последний раз в Начальной летописи торки как самостоятельная этническая единица упоминаются под 1060 годом: «Того же лета Изяслав, Святослав, Всеволод, Всеслав, соединив бесчисленные (русские) войска, пошли на конях и в ладьях (если из Киева, то по Днепру), бесчисленное множество, на торков. Услышав это, торки (торцы) убоялись, пропали и до сего дня; померли, бегая, гонимые гневом Божием. Одни умерли от зимнего холода, другие от голода. Так Бог избавил христиан от поганых».

Идя по Днепру, мы попадаем в Крым, ведь путь в ладьях по Днепру ведет только туда. Крым по-гречески назывался Таврическим полуостровом, то есть бычачьим, откуда и русское название его Таврида. Греческое слово Таврикос произносилось «таурикос», от него может происходить и название торки.

В Тавриде есть развалины средневековых ромейских поселений; эти поселения около 1170 года сменились генуэзскими, особенно развившимися во время Крестовых походов; мы находим их остатки во многих местах по берегам Черного моря. Значит, там сначала развилась ромейская (на библейских основах) культура, а затем латино-христианская, продолжавшаяся до 1475 года, когда при Магомете II католическое господство сменилось в тех местах мусульманским и потомки генуэзцев постепенно перешли к исламу.

Отсюда можно сделать вывод, что под торками (или тороками) X и XI веков в наших летописях подразумеваются крымцы. Но это еще не значит, что в разных местах Первичной русской летописи, ведущей свой рассказ от 852 до 1111 года, эти же «торки» не встречаются и под другими именами или что этим словом летописцы не называют другие народы.

И в точности, когда торки (крымцы) перестали тревожить Русь, появились новые враги, половцы (генуэзцы), очевидно подчинившие и сменившие их на торговых и военных дорогах.

Вот как описывает половцев П. Голубовский: «Пользуясь своею многочисленностью и раскинутостью границ Руси, они в одно и то же время появляются в разных пунктах и не дают возможности собрать сил для защиты угрожаемого поселения… Не было, таким образом, никакой возможности ни предугадать набегов, ни принять каких бы то ни было мер для защиты населения. Быстрота, с какой делались эти набеги, прекрасно охарактеризована византийским оратором XII века, Евстафием Солунским: «В один миг Половец близко, и вот уже нет его. Сделал наезд и стремглав, с полными руками, хватается за поводья, понукает коня бичом, и вихрем несется далее, как бы желая перегнать быструю птицу. Его еще не успели увидеть, а он уже скрылся из глаз…

Русские князья, сознавая свое бессилие предупредить вторжения, стараются только отбивать пленных и награбленное имущество. Редко удавалось князьям настичь Половцев в прямом преследовании, а потому они употребляли другой маневр. Если Половцы грабили на Суле, то ближайшие русские отряды, не показываясь врагам, переходят реку где-нибудь в другом месте или идут к реке Пслу и стараются незаметно перерезать обратную дорогу. Этот способ защиты населения и спасения жителей от тяжкого плена был самый действительный».

По счету П. Голубовского, всех набегов, совершенных половцами без княжеских приглашений, произошло в период за полтораста лет, от 1061 года по 1210, не менее сорока шести. Из них на долю Переяславского княжества приходится девятнадцать, на Поросье двенадцать, на Киевскую область четыре, на Северную область семь, на Рязань четыре. Но не нужно забывать, что наряду с такими самостоятельно предпринимаемыми набегами половцы приходили в русские области и по призыву того или другого князя, что зачастую сопровождалось не менее тяжкими опустошениями. И вот, несмотря на эти ссоры и набеги, половцы не только дружили с русскими князьями, а даже с ними роднились.

В 1094 году Святополк Изяславич Киевский женился на дочери Тугорхана. Юрий Владимирович женился на дочери Аэпы, внучке Гиргеня. В 1117 году Владимир Мономах женил своего сына Андрея на дочери Турк- хана. Рюрик Ростиславич получил в жены дочь половецкого хана Беглюка. В 1205 году Всеволод Суздальский сосватал для своего сына Ярослава дочь половецкого хана Юрия Кончаковича. Даниил Галицкий хотел сделать своим сватом половецкого хана Тегака. В 1187 году Владимир Игоревич возвратился из половецкого плена с новою женою, дочерью знаменитого Кончака. Были браки между русскими и половцами и романтического характера. Так, мать Святослава Владимировича после смерти своего первого мужа Владимира Давидовича увлеклась половецким красавцем и бежала к хану Башкерду. И вероятно, это не единичный факт.

Вот обращение русского князя к половецкому хану. «Отче, – писал Даниил хану Котяну, – отмени войну сю, прими мя в любовь себе». Были князья, которые всю свою жизнь провели среди своих половецких родственников, например Изяслав Владимирович, внук Кончака по матери, племянник Юрия Кончаковича. Половцы носили и славянские имена. Мы встречаем среди них и Ярополков, и Юриев, и Глебов.

Ясно, что родственные отношения русских XI–XIII веков с половцами были, как с народом культурным. Ничего подобного, однако, не могло быть, если б эти половцы были полудикие степные кочевники, убегавшие от русской колонизации все далее и далее на восток.

В те года на северном берегу Черного моря, судя по западноевропейским записям, селились генуэзские торговые колонисты. Генуэзские мореплаватели, устроив укрепления при устьях Днепра, Дона и Кубани, сплавляли по этим рекам в Южную Россию свои товары в обмен на местные украшения и меха, и могли тут получить название пловцов, что легко могло перейти в половцев, подобно тому, как слово глас перешло в голос, брада в борода, град в город, градец в городец и пловец – в половец. Кроме того, они могли нанимать к себе на работу и действительных тюрков-кочевников, которые тоже могли получить прозвание половцы, по имени хозяев своих. Только так русские летописные сказания приходят в согласие с западноевропейскими, ведь