трофейную комнату. Каскад белокурых волос, гибкое тело в шелковом пеньюаре. Наджент с бокалом виски в руке сидел в кресле и с удовлетворением разглядывал останки огромного волка.
— Что тебе? — спросил он, не поднимая головы. — Я полагаю, еще денег?
— Хочу пройтись по магазинам, — отвечала женщина. — Это лучше, чем отсиживать зад в этих апартаментах, пока ты все свое время проводишь среди… среди этих твоих мужских сувениров.
Наджент сверкнул глазами, но ничего не сказал. Он был жестоким мужчиной, но гордился тем, что ни разу не поднял руку на женщину. А Марианна его провоцировала, Бог свидетель, она действительно его провоцировала. Он набрал комбинацию клавиш на компьютере, подхватил распечатанный на принтере чек и швырнул его женщине.
Женщина взяла чек, не сказав ни слова благодарности. Вместо этого она переступила через волчью шкуру и с некоторым отвращением посмотрела себе под ноги.
— С тех пор как эта шкура появилась в нашем доме, — сказала она, — ты почти все время сидишь тут и тупо на нее глазеешь. Что в это время происходит у тебя в голове, Наджент? Представляешь, каково бы это было — разложить меня на ней? Дохлый номер, у тебя же не стоит. Черт, с моим образом жизни я вполне могу сойти за монахиню.
Марианна подошла к одному из шкафчиков с оружием и побарабанила пальцами по стеклянной крышке.
— Поэтому ты собираешь все эти ружья и прочее, — предположила она. — Поэтому тебе нравится убивать. Все это заменяет стоящий член, и ты чувствуешь себя мачо, не так ли?
Наджент осушил бокал и налил себе еще одну порцию 'Гленливет'.[65]
— Почему ты не уходишь, Марианна? Между нами ничего не осталось, ты меня не выносишь.
— Помнишь наш договор совместного проживания, милый? — с издевкой спросила она. — Если я уйду добровольно, я не получаю ничего. В моей жизни было достаточно 'ничего'. Хочешь разойтись, прогони меня… и заплати за это. Бог свидетель, ты можешь себе это позволить. Или ты боишься, что я поведаю миру о том, что великий охотник — импотент? Тебе ведь придется много убивать, чтобы избавиться от этого унижения, верно, Наджент? Ладно, мне пора идти, спасибо за чек. Слушай, может, я куплю тебе подарочек. Как тебе лубок из слоновой кости для твоего члена?
Наджент смотрел в спину выходящей из комнаты женщины, кулак его медленно сжимался до тех пор, пока бокал с виски не треснул и длинные осколки хрусталя не вонзились в пальцы и в ладонь. Заструилась кровь. Наджент не реагировал. Он не почувствовал боли от порезов, как не почувствовал укола проникшего в его кровь духа.
Наджент стоял на каменной глыбе и полной грудью вдыхал чистый горный воздух. Духи, которых раньше он не мог бы увидеть даже во сне, рассказывали ему легенды леса, говорили, где его стая, где его возлюбленная, верховная самка, возится в этот момент с детенышами. Его в корне изменившееся восприятие цвета превратило окружающий пейзаж — горы, небо и даже камень, на котором он стоял, — в причудливую, завораживающую монохромную картину.
Он потянулся, напряг и расслабил могучие мышцы, широко открыл пасть с огромными клыками — зевнул. Никогда он не чувствовал себя таким живым, не чувствовал такого единения с окружающей средой.
Сам не понимая почему, он ощутил присутствие чужих в этом спокойном месте. Он повернул свою огромную голову и увидел три человеческих существа. Двое из них принадлежали к древней расе, он чувствовал исходящее от них восхищение и благоговейный страх. А потом он понял, что задумал третий человек.
Этот человек нацелил на него убивающий ствол и пристально смотрел на него желтыми волчьими глазами. Осознание неминуемой смерти пришло слишком поздно — он закричал, потянулся, обратился к своему брату, и в тот же момент его поразила смертоносная стрела…
Два копа стояли в арке в богатом районе города и, нарушая порядок, покуривали сигареты. Они пересказывали друг другу сплетни, которые ходили по участку, и временами отпускали грязные шутки в адрес своего капитана, высокомерного придурка, который только и делает, что лижет зад комиссару.
Один из копов выглянул из арки, чтобы выкинуть окурок, и тут же, дернувшись назад, столкнулся со своим напарником.
— Это еще что за черт?
— Что, что за черт? — переспросил второй коп, шагнув на тротуар. — Я ничего не вижу.
Первый коп тоже вышел из-под арки.
— Я не уверен, мне показалось, кто-то проскочил вон в тот переулок. Просто что-то мелькнуло. Не знаю… Это могла быть большая псина, а может, человек на четвереньках…
— О'кей, пошли посмотрим, — просто сказал его напарник, и в этот момент дикий визг превратил тихую ночь в кошмар.
— Боже Всемогущий!
Полицейские выхватили автоматические пистолеты и бросились туда, откуда раздавались жуткие звуки. Первый коп под прикрытием второго нырнул в переулок и включил фонарик. В переулке никого не было, только ошметки того, что когда-то могло быть кошкой. Кругом кишки и кровища, так сказали копы позже своим товарищам в участке.
От Старого Визла жутко воняло, но он плевать на это хотел. Он нашел себе отличную крепкую картонную коробку, в ней можно было и сидеть, и лежать, потом насобирал груду газет, чтобы укрыться, и притащил все это к люку, из которого шел теплый воздух. Потом повесил кусок мешковины на 'фронтон', и коробка превратилась в его замок. Когда тепло, от него, конечно, воняет, ну и что, если какому-нибудь ублюдку это не нравится, пусть встанет по ветру.
Визл принялся сортировать урожай, собранный по помойным бакам за вечер. Четверть буханки, немного зачерствела, но зато без плесени. Кусок недоеденной курицы, надкусанные бутерброды, кое-какие овощи и фрукты, выброшенные из кухни китайского ресторана, — пир, да и только. Ага, вот еще он нашел бумажный пакет с подмокшими пончиками. А чтобы запить все это — специальный 'вырубатель' от Визла урожая этого самого вечера — литровая бутыль дешевого 'мускателя' с легкой примесью денатурата для крепости.
— Проваливай отсюда, бездельник! Тут тебе не обломится! — крикнул Визл, и в эту секунду мешковина слетела с его коробки.
Большинство людей не выносили исходящий от Визла запах. Тот, кто выволок его из коробки и начал
