животного с сердцем животного? Вот еще один пример того, как легенда основывается на научном факте.
— Черт побери, да вы правы, — пробормотал судья Персивант.
— Чертовщина какая-то, — сказал я. — Продолжайте, доктор. И вы собрались обмазать Сьюзен этим веществом, которое перевоплощает человека?
— Но я знал, что для начала должен убедить ее в том, что по сути она — волчица. И вот, сеанс.
— Она же не медиум, — снова сказал я.
— Я убедил ее в обратном. Я загипнотизировал ее, а сам проделал в темной комнате страшные чудеса. Но она была в трансе и ничего не знала. Мне нужны были свидетели, чтобы убедить ее.
— И вы пригласили мистера Уиллса, — предположил судья Персивант.
— Да, и ее отца. Они были готовы принять ее как медиума, а меня — как наблюдателя. Увидев нечто в образе зверя, они потом сказали бы ей, что это была она.
— Зоберг, — процедил я сквозь зубы, — вы собственными устами признались в злодеянии! Это убеждает меня в существовании дьявола, в честь которого названа эта Роща. Надо было мне убить вас, когда мы боролись.
— Эх, Уиллс! — рассмеялся он. — Тогда вы бы не прослушали эту интереснейшую автобиографическую лекцию.
— Он прав, — проворчал О'Брайант. — Пусть продолжает.
О том же говорил и взгляд судьи.
— Убедившись в существовании такой силы в себе, — серьезно продолжал Зоберг, — она была бы готова душой и телом перевоплощаться при первом же касании ее мазью, то есть эктоплазмой. И тогда она стала бы мне товарищем. Мы могли бы вместе путешествовать по всему миру в поисках приключений…
Он умолк. Мы тоже молчали. Он стоял, освещенный светом костра, отбросив голову назад, руки в наручниках.
Он скорее был похож на мученика, а не на дьявола, для которого смерть на костре была бы слишком легкой.
— Могу сказать, что испортило сеанс, — произнес я спустя какое-то время. — Герд, сидевший напротив меня, увидел, что это вы перевоплотились, а не Сьюзен. И вам пришлось убить его, чтобы он это не сказал сразу же по окончании сеанса.
— Да, — согласился Зоберг. — После этого вас арестовали, а потом вам угрожали. Я оказался в неловком положении. Сьюзен, быть может, думала, что виноваты вы, а не она. Поэтому я все время защищал вас. А потом пришел за вами.
— И напали на меня, — прибавил я.
— Во мне заговорило звериное начало. Я не всегда могу себя полностью контролировать. — Он вздохнул. — Когда Сьюзен исчезла, я на второй же вечер отправился ее искать. Когда я пришел в лес, почти автоматически произошло перевоплощение. Ассоциации, наверное. Ваш брат, констебль, попался мне в недобрый час.
— М-да, — глухо произнес О'Брайант.
— И это конец, — сказал Зоберг. — Конец рассказа и, полагаю, мой конец.
— Это точно, — заверил его констебль. — Вы пришли с судьей, чтобы завершить свою грязную работу. Но мы доделаем ее за вас.
— Минуточку, — вмешался судья Персивант. На его освещенном светом костра лице появилось озадаченное выражение. — В рассказе не объяснена одна важная вещь.
— Вот как? — Зоберг подался вперед, снисходительно изображая заинтересованность.
— Если вы смогли высвободиться и убить мистера Герда…
— Вот именно! — подхватил я. — Вы же были в наручниках, Зоберг, и прикованы к Сьюзен и к стулу. Могу поручиться за крепость и прочность этих наручников.
Он усмехнулся, глядя на нас по очереди, и вытянул руки в наручниках.
— Разве это не очевидно? — спросил он.
Мы посмотрели на него несколько, по-моему, непонимающе, ибо он снова рассмеялся.
— Еще одно применение эктоплазмы, этого полезного вещества, — тихо проговорил он. — По моему желанию руки и ноги становятся толще и расширяют кольца. Потом, когда я захочу, они снова становятся тоньше и…
Неожиданно он взмахнул руками, и наручники тотчас упали с его рук. Повернувшись на месте, он помчался, как олень.
— Стреляйте! — закричал судья, и О'Брайант достал из кобуры свой большой револьвер.
Зоберг уже почти подбежал к обвитым плющом кустам, когда О'Брайант выстрелил. Я услышал пронзительный крик и увидел, как Зоберг, закачавшись, опустился на руки и колени.
Мы все побежали к нему. Я подождал мгновение, пока Сьюзен присоединится ко мне, а О'Брайант и Персивант тем временем вырвались вперед и, подбежав к Зобергу, встали с обеих сторон от него. Он был еще жив и, корчась и стоя на коленях, яростно пытался ухватить судью за горло. О'Брайант, стоявший так близко от него, что едва мог втянуть руку с револьвером, выстрелил во второй раз.
Зоберг развернулся на коленях, замер и закричал. Пожалуй, лучше сказать — завыл. В его голосе слышалась нечленораздельная агония смертельно раненного зверя. Потом рухнул на землю.
Мужчины осторожно склонились над ним и принялись внимательно его рассматривать. Наконец судья Персивант выпрямился и снова обратился к нам.
— Оставайтесь там с мисс Сьюзен, — предупредил он меня. — Он мертв, и зрелище это не из приятных.
Они медленно подошли к нам. Персивант был задумчив, тогда как О'Брайант, убивший Зоберга, казалось, впервые с того момента, как я увидел его, был рад. Он даже улыбался мне, как улыбался бы Панч,[87] нанеся особенно впечатляющий удар своей дубинкой. Небрежно протерев свой револьвер ладонью, он аккуратно убрал его.
— Рад, что все кончилось, — признался он. — Мой брат может спокойно спать в своей могиле.
— А нам еще предстоит кое о чем подумать, — сказал судья. — Мы должны решить, сколько будет правды в нашем отчете.
О'Брайант понимающе склонил голову в знак согласия.
— Вы правы, — пробормотал он. — Да, сэр, вы правы.
— А вы бы поверили мне, — спросил судья, — если бы я вам сказал, что я знал, что это Зоберг? Почти с самого начала знал.
Но нас со Сьюзен, смотревших друг на друга, уже трудно было чем-то удивить, даже этим.
Адриан Коул
Сердце зверя
