хищник?»
Ждать пришлось недолго.
«Идут-идут», – прошелестело по рядам. Начальника охраны Теплякова и охранника Жигалова встречали заискивающе. Разве что шапки не снимали и на колени не бухались. Рыночный народ – зависимый и незащищенный. На каждую мышку-лягушку ветсправку не сделаешь, а без нее могут спокойно вытолкать взашей…
– Тебя же вчера предупредили – аренда закончилась, – солидным баском громыхнул Тепляков на мужичка, торговавшего ужами аккурат напротив Стрельцова. Ужи свешивались у него с руки, как галстуки.
– Я сегодня продлю, – заскулил торговец. – Можно?
– Вчера должен был!
– Вчера полный голяк. Ни одного не взяли. Можно сегодня?
– Через час не заплатит – выгонишь, – небрежно бросил Тепляков подручному. Тот согласно кивнул.
Они двинулись дальше и заметили Стрельцова.
– А ты кто такой? – удивился Тепляков.
– Вот рыбками торгую… – показал Стрельцов на свои банки. – Птичками…
– Торгую! Ни хрена себе! – оскалился Жигалов.
– У нас за место платят, – пояснил Тепляков.
– Нет ни копья, я бы дал, – Стрельцов выразительно похлопал себя по карманам.
Окружающие с интересом следили за диалогом. Особо любопытствовал длинноносый Липин, торговец меховыми шапками. Судя по размаху бизнеса (штук сто висит, не меньше!), он был из числа завсегдатаев рынка. Потому, собственно, Стрельцов и выбрал место рядом с ним.
– Ну, извини, мужик, тогда выметайся нах, – развел руками Тепляков, кивая на выход с рынка.
– Начальник, я ж только с зоны откинулся, – выложил козырь Стрельцов. – Гол, как сокол.
– А сюда карманы пришел щипать? – усмехнулся Жигалов.
– Это не моя масть.
Стрельцов говорил неспешно, с достоинством. Медленно вытащил из кармана справку об освобождении со своей фотографией и передал Теплякову, безошибочно определив главного, хотя оба охранника были в одинаковой камуфляжной форме.
Тепляков внимательно изучил документ и вернул Стрельцову, недоверчиво ухмыляясь:
– С такой богатой биографией и рыбками торгуешь?..
– Так всего неделя прошла!.. – понизил голос Стрельцов. – Оглядеться надо, дело найти. А живность – это все того человечка, который меня пригрел. Пайку свою отрабатываю. Начальник, разреши постоять, я ведь не помешаю. С первой выручки начну башлять.
Тепляков взял короткую паузу. Сам он не сидел, но уголовников инстинктивно считал генетически своими. Карась перед ним явно тертый, взывал к настоящей мужской солидарности. Начальником называет, уважуху выказывает.
– Ладно, стой пока.
– Спасибочки, гражданин начальник! – обрадовался Гриша.
– Но если кражи будут… Смотри! – напутствовал Жигалов, демонстрируя новичку свою значимость.
Стрельцов отреагировал без суеты. Взял в руки термос и кружку, предложил вежливо:
– Чифирнуть не желаете?
– Сам пей, – Жигалов брезгливо поморщился.
С утра состоялся тяжелый разговор с Москвой. Поставщики сразу сообразили, что раз уж заказчик так хочет заполучить карликовую свинью, то цену вполне можно заломить повыше. По-божески заломили, не беспредельно, но все равно неприятно. Крутикову удалось отбазарить процентов тридцать от накрутки, но неприятный осадок в душе все равно остался. И, психанув, он забыл дома ключи от рабочего кабинета. Обнаружил этот досадный промах уже в приемной. Чертыхаясь, поковырял карандашом в ригельном замке – тщетно.
Секретарша Степанида, крашеная глупая блондинка, меланхолично наблюдала за потугами начальника.
Крутиков раздраженно пнул дверь. Ему нужно было в кабинет срочно. Там документы об оптовых поставках сухого корма сразу в несколько магазинов города. Подписывать их – через полчаса.
Крутиков раздраженно пнул дверь:
– Черт, никак… Степанида, у нас что, запасных нет?
– Нет, Анатолий Сергеевич. Вы же сами их потеряли.
– Черт, блин. А почему новые не сделала?
– А вы не велели.
– Так сделай!.. – рявкнул Крутиков.
– Хорошо.
Степанида сделала в рабочем календаре пометку – сделать ключи.
– Как же я их забыл… – сокрушался директор.
– Давайте домой к вам отправим, – предложила секретарша. – Пусть привезут.
– Нет там никого… – Директор еще раз подергал ручку. – Все. Бесполезно.
Отошел от двери, скинул дубленку. За дверью зазвонил телефон.
На сей раз Крутиков выругался от души. Бросил секретарше:
– Чай поставь.
– Хорошо. – Степанида вновь стала черкать в календаре.
– Что ты там помечаешь? – взревел Анатолий Сергеевич.
– Чай поставить…
– Хорошо.
Степанида пошла набирать воду в чайник.
На стене кабинета Егорова висел портрет президента страны, на столе стояла фотография болонок. Президента Егоров видел нечасто, поскольку сидел к стене спиной, а болонок – ежеминутно. Парная фотография, Муся и Пуся в розовых бантиках, выражения мордочек серьезные, прижались друг к другу щечками: что за прелесть!
– Скоро уже, скоро, – ободряюще сообщил подполковник фотографии.
В дверь постучались. В кабинет просунулась небритая физиономия Жоры Любимова:
– Разрешите?
Сергей Аркадьевич спрятал снимок, сделал суровое лицо:
– Входите.
Вместе с Любимовым зашел Рогов:
– Звали, Сергей Аркадьевич?
– Вы что себе позволяете? – строго спросил Егоров. – Хамство, угрозы, на людей клевещете. У нас только суд виновным может признать. Забыли?
– О ком вы? Кого признать? – не понял Любимов.
– О директоре рынка. Ваше счастье, что он мне, а не прокурору пожаловался. Прокурор, знаете ли…
– Так вы с ним знакомы? – удивился Рогов.
– Конечно. Уважаемый человек, честный, – отрубил Егоров. – Я у него собак покупал. Да и вы, уверен, своих поросят…
– Поросят? – насупился Вася.
– Ну да! У вас же, говорят, три поросенка?
– Один, – обиделся Вася. – И не у меня, а у родственников. И с Кондратьевского, а не с Васильевского…
– Сергей Аркадьевич, – вмешался Любимов. – Разрешите материалы дела принести?
