Реальность!
Словно бы убеждаясь в реальности происходящего, Татаринов остановил жестом сменившую пепельницу официантку, пощупал ей между ног. Влажно и мягко. И хихикает. Реальность!
И что – не будет ее, этой приятной на ощупь реальности? Нары будут, и небо в клеточку?
Последнюю надежду он возлагал на Лугового.
– В самом ведь деле убью, – глянул Татаринов на Крутикова.
Тот стоял бледный, в строгом черном, застегнутом на все пуговицы костюме.
– Но, Виктор Андреевич… От этого ведь никто не застрахован. Тем более у нас сложности.
– Мне твои сложности, Мотыль, по херу, – сделал Татаринов очередной глоток, радуясь, что пьет вино, а не чифирь… – Своих хватает. Ты заказ взял?
– Так мы привезем, – заторопился Крутиков. – Только позже. Еще лучше…
– Когда? – перебил Татаринов.
– Где-нибудь через месяц, – прикинул Крутиков.
Вспотел он жутко. Как в бане. То есть он и был в бане. А казалось – в кошмарном сне.
– Мне он послезавтра нужен, дебил!
– Это нереально, – еле слышно пробормотал директор птичьего рынка.
– Ты хоть знаешь, идиот, для кого он? – повысил голос Татаринов. Мог и не повышать, звучало и так страшно. – Для Лугового. На юбилей.
Крутиков побледнел еще больше.
– Того самого, из Москвы? Министра всего?.. – переспросил на всякий случай. Хотя и так было понятно.
– Ну, не всего… Но того самого. И я ему обещал. А я за свой базар отвечаю. В отличие от тебя.
– Может, львенка подарите? – Голос Крутикова дрожал. – Этого хоть сейчас… Лемур есть отличный.
– Поросенка, – вздохнул Татаринов. – Карликового. А если не будет, я твою башку ему подарю. Веришь?
– Верю, – быстро ответил директор.
– Так крутись, Мотыль, пока башка на плечах. Он же в городе. Не съели же его менты…
«И верно – не съели же», – подумал Крутиков, выходя из горячей термы на ледяной Каменноостровский проспект. Погрузившись в мрачные мысли, он зашагал по тротуару. Машина с водилой дисциплинированно двинулась вслед за ним.
Отбивать порося у ментов – непонятно, конечно, как.
Зато с Татариновым все понятно.
Так что, кручиниться некогда, нужно действовать.
Теща Рогова в гости никого не ждала, а потому звонку удивилась. Но дверь открыла. На пороге стоял эколог Золотарев. Из-под его пальто выглядывал голубой халат, а в руке он сжимал аккуратный докторский чемоданчик. Выглядел Золотарев солидно.
– Здравствуйте, – вежливо сказал он. – Ветеринара вызывали?
– Вообще-то, нет, – удивилась теща.
За ее спиной вырос Рогов:
– Это я вызвал, мама…
– Зачем?! – не поняла теща.
– Ну как! – уверенно начал Рогов. – Может, ваш Борька больной. У нас ребенок, в конце концов. Заразится еще. В таких случаях советуют проверять животных… Свинячий грипп ходит, не слыхали? Страшнее птичьего в стократ.
– Ну, заходите… – растерянно пригласила теща доктора.
Все вместе они показали доктору обиталище свиненыша. Тот попросил оставить их наедине с пациентом. Теща озабоченно прошла на кухню и села за стол.
Василий был тут же: вытаскивал из шкафа точильный брусок и нож. Огромный. Самый большой в доме. Отошел к окну и стал молча точить с серьезным и, как теще показалось, зверским лицом.
Вжик!.. Вжик!.. Вжик!..
Зловещий такой звук получался.
Вжик!.. Вжик!..
– Ты для кого это нож точишь? – подозрительно поинтересовалась теща.
Вася глянул мимо нее, будто не расслышал вопроса:
– А?..
– Нож, спрашиваю, на кого точишь?
– А-а… Да просто затупился, – рассеянно протянул Василий. – Хлеб даже не порезать.
Теща вздрогнула. Ей послышалось: «Хлеб даже не зарезать».
На шее у Золотарева, когда он появился на кухне, болтался фонендоскоп. Озабоченный вид доктора не предвещал ничего хорошего.
– Ну что? – почти вскрикнула теща.
Золотарев степенно, как и подобает доктору, сел за стол, вытащил из чемоданчика бланки рецептов:
– К сожалению, у вашей свинки пневмония. Причем, в острой форме.
– Еще бы! – обрадовался Рогов. – Все время в холодной ванной. Там бы и у слона…
– Господи… – Теща схватилась за сердце.
Вася сразу мстительно вспомнил Интернетовскую информацию про мертвое и живое сердце. Правда, тут же устыдился.
– Не волнуйтесь, это лечится, – успокоил «доктор». – Вы вовремя меня вызвали. Еще бы неделя, и тогда…
Рогов гордо глянул на тещу. Та не реагировала – завороженно слушала Золотарева, открыв рот.
– Я выпишу клафоран в ампулах, надо поделать уколы.
– Мне?! – Теща была совсем потеряна.
– Почему вам – Борьке вашему. Плюс витамины. Завтра же начинайте лечить.
– Да, да… Обязательно. А это дорого?.. – Теща взяла листки с рецептами и стала вглядываться в корявые, как у всех врачей, буквы. (Говорят в медицинском институте даже специальный такой предмет есть – почерк портить.)
– Пустяки, – махнул рукой «ветеринар», – для любимого животного – недорого. А это вам с нашей символикой…
Он вытащил из чемоданчика футболку партии «зеленых». Хорошо, теща в этот момент продолжала вглядываться в рецепт, не обратила внимания. Рогов быстро запихнул футболку обратно в чемодан.
Болонка-самец по кличке Тарзан, которого принес в кабинет Егорова Крутиков, производил двойственное впечатление. С одной стороны, крупный, солидный, с важной физиономией. С другой стороны, сонный какой-то. Егоров почесал его за ухом – Тарзан не шелохнулся.
Честно сказать, он был похож на самого Сергея Аркадьевича. Но тот себя со стороны, к счастью, не видел, и подобную параллель провести не мог.
А на директора рынка со стены строго смотрел с портрета родной президент. Словно чуял жулика. Так смотрел, что того и гляди цапнет… Крутиков поежился. Хотя, что он ему сделает? Портрет…
– Отличная родословная, – нахваливал директор собаку. – Чемпион породы.
– Неужели? – сладко улыбался замначальника отдела штаба.
– Могу документы привезти, да здесь и так видно. Красавец. – Директор погладил псину. – В семи поколениях ни одной полукровки. Так что берите и пользуйтесь.
И протянул Егорову поводок. Тот не брал. Сомневался:
– Да я не знаю…
