Тотчас в окне мелькнул ствол «винчестера». Участковый не видел опасности. Сбившись с шага, он метнулся в сторону, за фуражкой. В последний момент Волгин успел схватить его за рукав и вытащить из зоны обстрела. Они упали на асфальт одновременно с грохотом выстрела; картечь взвизгнула за их спинами.
— Господи! — До участкового, впервые попавшего в переделку, только сейчас дошло, чем могла кончиться погоня за казенным имуществом. — Твою мать, он же мог…
Жена начальника впустила их без разговоров. Участковый, которого от пережитого стресса пробила икота, хотел помочь Волгину, но Сергей, руководствуясь проверенным правилом: лучше действовать в одиночку, чем с неизвестным напарником, — его отстранил. Сам себя не подведешь, а если и подведешь, то пожалеть об этом не успеешь, в то время как дилетант за спиной — потенциальная причина больших и малых бед, переживать которые будешь до конца жизни либо в инвалидной коляске, либо на его могиле.
— Вот, табуреточку возьмите, — спохватилась хозяйка, когда опер уже перемахнул подоконник и стоял на козырьке.
— Спасибо, не надо…
— Надо было броник надеть, — посетовал участковый.
Сергей отмахнулся. При выстреле в упор легкая «кора» не удержит картечь, а вот помешать, когда потребуются скорость и точность движений, может серьезно.
Все закончилось очень быстро. Ангелов прозевал появление Волгина, и, когда попытался в очередной раз прицелиться, опер был уже рядом, вцепился в ствол обеими руками, дернул на себя и в сторону, потом толкнул обратно, целясь прикладом в морду. В последний момент Ангелов успел нажать на спуск, в результате чего и получил в лоб с удвоенной силой. Картечь ушла в облака, стрелок опрокинулся на спину, а Волгин поскользнулся и невыносимо долгое мгновение балансировал на краю козырька, глядя на замершие фигуры коллег внизу. Устоял и, под общий вздох облегчения, влетел в комнату. Ангелов лежал не шевелясь, но Сергей, мысленно уже переживший свое падение, дважды от души долбанул его ногой в подбородок. Лежачих не бьют? Бьют — те, кто стоят, тоже ведь люди.
Сергей обошел квартиру и, никого больше не обнаружив, вернулся в комнату, где надел на задержанного наручники. В дверь давно уже стучали, но Сергей сначала тщательно отряхнул брюки и только потом открыл многочисленные замки.
Ворвались Бешеный Бык в бронежилете и с пистолетом в вытянутых руках, постовые с автоматами, участковый без фуражки, районное и городское начальство с большими звездами на погонах: всем было интересно.
— Живой, бродяга? — Катышев пытался похлопать Волгина по плечу, но тот увернулся, прошел на кухню и, сев к столу, закурил сигарету. Вошли начальник районного штаба и полковник из главка, которым срочно потребовалось что-то обсудить. Сергей закрыл глаза и на несколько минут, кажется, задремал.
Ангелова увезли, начался осмотр места происшествия и опрос свидетелей. Из руководства остался лишь Катышев, который метался между квартирой и улицей, стараясь озадачить каждого подвернувшегося сотрудника. Его голос слышался со всех сторон:
— Пройдись по той лестнице… Перепиши номера машин — вечером всех опросим… Вы двое — бегом в магазин…
В какой-то момент он залетел в кухню, увидев бездействующего опера, открыл было рот, чтобы и его отправить кого-нибудь допросить, но одумался и сказал другое. Самое, на его взгляд, важное:
— Видал, Григорьев из главка?
— И что теперь?
— Сказал, все в приказ попадем!
— Все?
— А ты как хотел, один? Мы сильны коллективом!
— Нет, Василич, мне в приказ нельзя. У меня выговор висит. Не снятый.
— Не переживай. Сейчас его и снимем досрочно.
Сергей представил, как будет выглядеть приказ о поощрении. Поощрят не менее двадцати человек, героически ловивших Ангелова, начиная с первого заместителя начальника главка, а вот про самого Волгина могут и забыть. Не то чтобы очень хотелось — но противно. Хотя и привычно.
— Поеду я, Василич, в отдел.
— Давай. Можешь сто грамм принять, для снятия стресса. Я разрешаю.
— Ну, спасибо, отец родной.
Катышев оглянулся на дверь, убедился, что никто вольности подчиненного не слышал, вздохнул и испарился. Но уехать Сергей не успел — давешний участковый перехватил его в коридоре и доложил:
— Там, в соседнем подъезде, старушка одна любопытная есть. Не хотите поговорить?
— Вообще-то я неразговорчив. Есть о чем?
— Она подозревает убийство.
Старушка звалась Анной Ивановной. Ее уже опрашивал Катышев, прознавший о проблеме невесть как. То ли сам замолотил «мокруху», то ли бросил в карман участковому пару «жучков». Поигрывая радиотелефоном, он нависал над сидевшей за столом бабушкой, занимая собой ровно треть объема малогабаритной кухни. Под его начальственным взором Анна Ивановна робела и была уже не рада, что связалась с милицией.
— Инна ее зовут, Валерьевна, кажется. Фамилию подзабыла. Муж у ей в фирме работает, с машинами. В командировки часто ездит. А она, как только он за ворота, мужиков всяких в дом тянет. Уж сколько их прошло всяких! И белых, и… черных. Один раз, представьте, даже негр был.
ББ шевельнул бровями, подумал и уточнил:
— Кавказец?
— Да нет, черный!
— Ага.
— Сегодня среда? — продолжала Анна Ивановна. — Так вот, муж у ей в субботу уехал. В командировку опять, значит. Он всегда с одним и тем же чемоданом ездит. В тот вечер тишина была. А в воскресенье уже всю ночь гуляли, я пять раз вставала корвалол пить — здесь же такая слышимость! И в понедельник шумели, но недолго. До часу, наверное. А потом — тишина. Нехорошая такая тишина. Я забеспокоилась, к окну подошла. И что же я вижу?
— Что? — напрягся ББ.
— У Инны в квартире, значит, дверь как хлопнет! Железная у них дверь. А потом из подъезда во двор парень выбегает. Выскакивает, значит, и к машине своей. Машина рядом стояла, белая такая. Я и раньше ее много раз видела. Бежит, а сам все на Инкины окна оглядывается, и лицо у него — белое… Может, чайку вам поставить?
— На службе не употребляем. С воскресенья, получается, вы Инну не видели.
— Не видела. И в воскресенье не видела. И в субботу, кажется, тоже. Но так и тишина с тех пор! Ни одного звука.
— Звонить туда не пробовали?
— Нет, зачем? Сами пробуйте.
— Давайте. — Под диктовку Анны Ивановны Катышев принялся нажимать попискивающие кнопки радиотелефона. Потянулись гудки…
— Все равно я бы услышала, если бы дверь открывали…
— Тише! Да, в натуре, никто не отвечает. У вас ключей от их квартиры случайно нет?
— Откуда? Никогда мне не оставляли. У сестры ейной, может, и есть.
— Сестра?
— Да, Лариса. Она иногда заезжала.
— А про любовников ее муж знал?
— Эдуард Анатольевич-то? Догадывался, наверное. Но сталкиваться им, например, не приходилось. Может, и прощал. Видно было, как он ее любит.
— Окна не смотрели? Закрыты? Лейтенант, проверь! По жизни вскрывать квартиру у вас оснований пока нет. Надо искать родственников.
— По жизни-то основания как раз есть, — заметил Волгин. — Их по закону нет.
