Кем я буду после этого? То, что он рано или поздно все равно бы до него добрался, конечно, оправдание, но лично моя „заслуга“ будет в том, если это случится сегодня».
— Ты не думал, что он по утряне, по свежей росе, возьмет и покрошит нас всех из снайперки? — прошептал Родионов, наклоняясь к Волгину.
— Здесь нет подходящей позиции.
— А ты откуда знаешь?
— Знаю. Сам в армии был снайпером.
Волгин не стал уточнять, что все два года в армии занимался покраской бордюров и другими столь же важными с точки зрения обороноспособности мероприятиями, а винтовку видел лишь на плакатах и в руках замкомвзвода в «учебке».
Подал голос радиотелефон. Волгин чертыхнулся, полез за «трубкой». Не ожидал, что кто-то позвонит в такое время, убрал во внутренний карман, еще и молнию затянул.
— Весь кишлак перебудишь, — прошептал Родионов.
Волгин наконец справился с застежкой, нажал светящуюся кнопочку на аппарате, ответил приглушенным голосом:
— Да.
На Родионова, неожиданно застывшего с напряженным лицом, он не обратил внимания…
Как и опера, Актер не стал подъезжать вплотную, но дистанцию пешего марш-броска сократил метров до пятисот. Шел не таясь. Если это ловушка и местность оцеплена, то на крадущуюся фигуру скорее обратят внимание.
На операцию Актер вырядился в спортивный костюм и кожаную куртку, в боковой карман которой небрежно заправил ополовиненную бутылку спиртного, которым предварительно прополоскал рот и обрызгал воротник. Около станции имелся кабак, хоть и деревенского пошиба, но круглосуточный, случись проверка — он идет оттуда к подруге, даже адрес может указать, а что не признает она его за своего знакомого, так то понятно: как раз сегодня муж оказался дома, не станешь же при нем откровенничать с ментами. О подруге Актер выведал в том самом кабачке, это обошлось в два стопаря водки и четверть часа беседы с местным забулдыгой. Телефончик подруги Актер предусмотрительно написал на замусоленном листке бумаги, который вложил в записную книжку.
Разведка заняла часа полтора. Актер не исключал возможности засады. Определив места возможного расположения бойцов из группы захвата, он долго наблюдал, потом устроил маленькую безобидную провокацию и наконец осмотрел, буквально обнюхал каждое из этих мест. Есть аксиомы, которые следует помнить при проведении силовых операций. Никто не станет сажать снайпера посреди пустынной улицы или прятать машину на топком болоте; оперативной машиной не может быть гнилой «Запорожец» или «шестисотый» «мере»…
Все было чисто. Сканер, замаскированный под «севший» радиотелефон, милицейских переговоров не зафиксировал.
Возвращаясь к машине, Актер отключился от визуально-слуховой информации и сконцентрировался на своих ощущениях. Что-то мешало, но это «что-то» было слишком слабым, расплывчатым, и он не стал отказываться от операции.
Из тайника в машине Актер достал пистолет, Ц моток шнура, два метательных ножа и однозарядный пневматический пистолет, заряженный ампулой с ядом.
Выпущенная с расстояния в двадцать метров, ампула вонзилась в шею овчарки, чутко дремавшей на заднем дворе дома Свешникова. За секунду до этого собака, предчувствуя свою смерть, встрепенулась, но яд подействовал мгновенно, и тихий, быстро оборвавшийся скулеж не был услышан в доме, где именно в этот момент пробудился телефон Волгина.
Перемахнув ограду, Актер метнулся к углу дома, вскочил на бочку с дождевой водой, подтянулся, взобрался на карниз и, сделав два шага, оказался перед чердачным окном. Оно, как видел Актер еще с земли, было прикрыто неплотно, и, просунув в щель лезвие ножа, он быстро справился с щеколдой. Петли даже не скрипнули. Перемахнув подоконник. Актер замер. Пистолет уже был в правой руке, большой палец левой нажал кнопочку фонаря.
Описав лучом восьмерку, Актер убедился, что помещение пусто, и двинулся к лестнице на первый этаж.
Когда под ногой скрипнула половица, он опустился на четвереньки и дальнейший путь проделал, ощупывая дорогу руками.
По лестнице он спускался, наверное, с теми же чувствами, с какими самый первый в мире водолаз погружался в воду.
Ничего подобного прежде не было. И уже оказавшись на нижней ступени, он понял, что вляпался.
Выслушав сообщение Ларисы, бесстрастным голосом поделившейся тем, что рассказал Локтионов, Волгин промолчал, а когда она с ехидной ноткой поинтересовалась, каковы успехи милиции, отключил телефон.
Он прав. Он оказался прав. Конец простой, пришел тягач…
Радоваться ее вмешательству или нет?
Конец простой…
Родионов взмахнул руками, привлекая внимание Волгина, указал пальцем на стену, потом — в потолок. Волгин напряг слух.
— Он убил Рекса, — неожиданно произнес Свешников, и тут время понеслось, уплотняя события, и размышлять стало некогда.
Ладони у Волгина сразу вспотели.
Над головой раздался легкий скрип. Легкие шаги смерти. И еще раз что-то скрипнуло, совсем тихо, не скрип, а игра обостренного воображения, около схода на чердачную лестницу, и тут же — на самой лестнице.
Сменить позицию они не успевали.
Свешников сидел в углу, сбоку от лестницы, на расстоянии полутора метров, и, кажется, беззвучно шептал про погибшего Рекса, а опера были как раз напротив нее, за тяжелым, старинной работы, столом.
Актер коснулся нижней ступеньки, и в тот же миг Волгин, еще не видя, но ощутив его движение, левой рукой оттолкнул Родионова и повалился вперед, закрываясь столом, на ребро которого оперся рукой с пистолетом.
Звуки выстрелов ударили по ушам, звякнули по оконному стеклу горячие гильзы, шибануло запахом пороха. Шесть тупорылых «макаровских» пуль прочесали квадрат, где должны были находиться ноги Актера, и две нашли цель.
Упреждающий огонь, совершенно незаконный в такой ситуации.
Одна перебила колено, вторая раздробила кость голени. Актера шарахнуло спиной о стену, и первый раз он выстрелил рефлекторно, засадив в потолок, но мгновенно собрался и, хотя ноги уже не держали, сползая на пол, трижды нажал спусковой крючок, наводя свой ПСМ по вспышкам выстрелов противника.
Тяжелая столешница приняла на себя удар; по звукам, с которыми пули расщепили дерево. Актер понял, что промахнулся. Фонарь все еще оставался зажатым в левой руке; надо всего лишь поднять его высоко над головой. Сколько их здесь? Не больше трех, а пистолет, похоже, только у одного. Короткой вспышки фонаря хватит, чтобы не промахнуться, а уйти он сможет и с перебитыми ногами.
Домик у моря… Шум прибоя и песок под ногами…
Конец простой, пришел…
Выдохнув, Актер вздернул над головой руку.
И в тот момент, когда вспыхнул свет, что-то темное шарахнуло по макушке его справа…
Первый раз Актер очнулся в карете «скорой помощи» и продержался пять минут, прежде чем впасть в забытье. Второй раз — в больничной палате, спустя сутки после операции. Вместо доктора у кровати сидел Волгин. Он не улыбнулся и не поинтересовался, как здоровье, не сказал, что сегодня Актер выглядит лучше и дело идет на поправку. Покачал головой и спросил:
— Как же ты докатился до жизни такой, Федоров? Был скромным начальником производства скромного «Полюса», трудился под руководством скромняги Локтионова, рули деревянные людям прилаживал, и вдруг
