месте.
Договариваясь накануне о встрече с Новицким, Андрей назначил время и приказал ждать его на чердаке, где ныне проживал наркоман, чтобы не афишировать их связь свиданием в людном месте. Новицкий с доводами согласился, но поступил по-своему. Вместо того, чтобы ждать, где-то шлялся, заметил опера издалека и догнал на середине тропинки через пустырь, переполошив своими криками всю округу:
— Андрей Витальевич! Андрей Виталич, подождите!
Догонял наркоман плохо. И ноги заплетались, и язык к финишу кросса на плечо свесился.
— Да, братец, утекать у тебя получается гораздо лучше, — делать выговор за нарушение правил конспирации опер не стал, по опыту зная, что толку от этого ни на грош: человек сам все понимает, действует осознанно, а не по недомыслию, виноватым себя не считает и от резких слов может только замкнуться, утаить важную информацию. Просто в следующий раз надо будет проводить инструктаж немного иначе, не оставляя своему информатору — или потерпевшему9 — пространства для маневра. — Давай отдышись, и пошли на твою фазенду Чего-то ты совсем квелый. Ну-ка… Пил, что ли.
— Да не, Андрей Витальевич, — наркоман приложил обе руки к ходящей ходуном груди, — я же говорил, куда мне водку-то глотать? Ширнуться, если честно, утром успел, было дело…
— Так у тебя и сейчас, наверное, доза при себе есть, — Акулов кивнул на оттопыренный боковой карман куртки Новицкого, не имея, правда, в виду,что там лежит героин: «чеки» переносят в более укромных местах, но наркоман иронии не понял и принялся карман выворачивать:
— Не, честно, нет! Вот, смотрите… На землю посыпались обломок расчески, ржавый бритвенный станок, моток шпагата, пустая упаковка из-под реланиума и одноразовый шприц с каплями крови на внутренних стенках.
— Да что я, обыскивать тебя собираюсь? — Акулов отвернулся, почувствовав легкий приступ брезгливости. За два года он несколько отвык от подобных картин; в тюрьме, по крайней мере, в тех трех камерах, где ему доводилось сидеть, к чистоте и личной гигиене относились, можно сказать, трепетно. Впрочем, в «ментовских хатах» бомжей не встречается, а если кто-то, упав духом, перестает следить за собой, то ему быстро делают соответствующее внушение.
Чердак девятиэтажного дома, куда они пришли, представлял собой обычное жилище бездомного. Тусклая, засиженная мухами лампа, спускающаяся с потолка на черном витом шнуре. Драный матрас, застеленный жуткого вида шмотьем. Батарея пустых пивных бутылок — собранных для сдачи в ларек, а не выпитых трезвенником Новицким. Закопченные, измятые миски и кастрюли из алюминия. Вилка с единственным уцелевшим боковым зубцом и пробитым черенком, очевидно, украденная в самой захудалой пельменной. Развешенные на трубах носки и трусы с рваной мотней. В противоположи ном от спального места углу — кучки окаменевшего кала, рядом с которыми лежал полиэтиленовый пакет, заполненный использованной бумагой;
«Биотуалет», как обозвал это Акулов при первом посещении жилища… Соответствующий интерьеру аромат, который преследует еще долго после того как оказался на улице, заставляя принюхиваться к своей одежде, коситься на прохожих, чтобы определить их реакцию, хлопать себя по ляжкам и чесаться ниже колен.
Новицкий сразу плюхнулся на матрас. Акулов на протяжении всего разговора ни разу не присел, ходил по чердаку, сунув руки в задние карманы джинсов и глядя под ноги,, чтобы не ступить в какую-нибудь гадость.
— Я узнал про парня, о котором говорил вчера, — начал первым Новицкий. — Все правильно, он живет в этом доме, в соседней парадной, квартира номер тридцать четыре. Зовут его Артур Заваров, частным охранником работает. Видели сгоревший ларек на Чкаловской, рядом с тем местом, где вы меня первый раз прихватили?
— Это он так доохранялся?
— Не, другой. Но он там тоже одно время стоял, по ночам. У хозяина ларька проблемы с какими-то бандитами вышли, он сторожей и нанял. Неделю все спокойно было, а потом, видать, дождались, пока охранник отлить отойдет, и закидали бутылками с бензином. Говорят, так полыхнуло! Через минуту одни головешки остались. А Заваров, когда ларек этот караулил, с девчонкой там одной познакомился, она продавщицей работала. Как-то днем, незадолго до пожара, пришел к ней в гости, ну и сцепился с тремя чертями. Двоих потом на «скорой» увезли, а они, между прочим, на него не кидались, наоборот, драку разнять хотели. Братва считает, что это именно он на пустыре колобродит.
— Братва? — Акулов усмехнулся. — Знаешь, как-то неубедительно. Ну, подрался — так что, он один у нас в городе дерется?
— Мое дело маленькое. Что слышал, то и сказал. Еще услышу — снова скажу. Дерутся, конечно, многие, да только он, Заваров этот, руки по всякому поводу распускает и молотит на убой. Пока не свалит человека с ног, не запинает — не успокаивается.
Наркоман замолчал и вопросительно посмотрел на опера. Отчитавшись о проделанной работе, ему очень хотелось услышать что-нибудь утешительное. А еще лучше, получить ключи от своей бывшей квартиры.
Утешить его Акулов, конечно, не мог. Не вдаваясь в подробности, он обрисовал результаты своих изысканий, при этом из тактических соображений постаравшись максимально выделить и очернить роль ментов в этом деле.
— Завтра сгоняю в райсуд, полистаю твое уголовное дело. Посмотрим, с чего все началось.
По тому, как отреагировал Новицкий на эти слова, Акулов понял, что не ошибся во вчерашнем предположении. Сел наркоман за свои, реально совершенные кражи, никто его специально не подставлял, и, следовательно, «кидок» первоначально не планировался. Просто некто, умеющий держать нос по ветру и схватывать на лету, сообразил, как распорядиться ситуацией с максимально возможной выгодой. Этот некто должен был знать Новицкого лично, иметь доступ к сводке происшествий по району и связи с бандитами. Как ни крути, а кандидатуры лучшей, чем Саня Борисов, не сыщешь. Конечно, достопочтенный товарищ Сиволапов тоже соответствует этим критериям в полной мере, но вряд ли он стоял у истоков операции. Скорее всего, он не был даже посвящен в подробности провокации против Акулова, не царское, как говорится, это дело. Соответственно, и прочитав фамилию Олега в списке арестованных, не мог он —так вот сразу оценить, какой куш плывет в руки. Потом, уже на стадиях планирования и организации, он, конечно, подключился и прибыли своей не упустил. Пристроил сыночка, видать, невмоготу стало полковнику жить с ним под одной крышей. Вот только сыночек почему-то недолго в новой квартире пожил…
С другой стороны, умозаключение о спонтанности «кидалова» объективного подтверждения не имело. Вполне могли, разобравшись с Андреем, начать подбираться к Новицкому. Сидели, морщили лбы, прикидывая, как бы половчее шваркнуть его на квартиру, и получили неожиданный подарок в виде достоверной информации о наличии в хате паленых вещей, которым и не преминули воспользоваться. Вполне достоверная версия! В жизни, особенно в тех ее областях, которые соприкасаются с криминалом, такие совпадения случаются не реже, чем на страницах бульварных романов. Только в романах на них всегда обращают внимание, смеются и указывают пальцем, а в жизни частенько не замечают.
— К тому же я не специалист по квартирным мошенничествам, — закончил Андрей свою далекую от оптимизма речь. — Надо будет посоветоваться с ребятами, которые на таких делах собаку съели. Должны что-нибудь толковое подсказать., А у меня несколько иная специализация, попроще.
— А какая ваша специализация, Андрей Витальевич?
— Моя? Грабежи, разбои, кражи. Теперь вот,понимаешь, убийства.
— Убийства? Хотите, я расскажу вам про настоящее убийство? — спросил Новицкий, и голос его как-то странно зазвенел, а сам он подобрался и, заставив опера отшатнуться, резко указал рукой на левую стену, за которой находился зловещий пустырь: — Вы думаете то, чем вы сейчас занимаетесь, кому-нибудь нужно? Что, кого-то посадят за то, что он этих бомжей завалил? Да разве что такого же доходягу или кого-нибудь вроде меня. Раскройте глаза, Андрей Витальевич! У меня ощущение, что в управлении над вами решили просто посмеяться, если такое задание выписали!
— Только истерику закатывать не надо. — Акулов перестал мерить чердак шагами, остановился метрах в трех от Олега, говорил спокойно. — Глаза у меня закрыты? Надо же, слова какие вспомнил! Ну так раскрой их мне, может, я действительно чего-то не замечаю, что для всех очевидно. Говоришь, эти убийства — не
