Ушли они пешком, но где-то за домом их, видимо, ждала машина.
До вечера Николай раздумывал, как поступить. Жена заметила отсутствие кольца, и он не стал врать, рассказал все, как было. Звонили знакомым, советовались. Общее мнение складывалось в сторону обращения к помощи органов. Вымогатели, судя по способу действий и скромным аппетитам, не принадлежали к числу серьезных группировок, а были свободными отморозками, с которыми милиция давно научилась бороться. Больше всего беспокоило, что они огут вообще больше не позвонить. Восстановление документов на машину отняло бы уйму времени, да и кольцо хотелось вернуть, не говоря уже о том, что жить в условиях неопределенности, когда бандиты могут напомнить о себе в любой момент, Николаю не улыбалось.
Утром раздался телефонный звонок. Николай узнал голос Алексея. Говорил он очень странно: то начинал наезжать и, образно говоря, растопыривать ральцы, то вдруг сбавлял обороты и чуть ли не извинился. Тем не менее от претензий на деньги он не отказался и обещал вернуть документы и «обручалку» при встрече, заявив, что это — всего лишь залог.
Выйдя из дома, Николай заметил за собой слежку. Произошло это случайно. Он и не думал «проверяться», но обратил внимание на «шестерку» бежевого цвета, в госзнаке которой имелась несообразность: Л 408 БТ. Как известно, с переходом на фехзначные номера буквы, не имеющие аналогов р латинском алфавите, больше не применялись. 'Л' и 'Б' относились к числу таких букв и, скорее всего,были переделаны из 'А' и 'В' при помощи клейкой бумаги. Меры, принятые для конспирации, эту самую конспирацию и нарушили.
Бежевая «шестерка» стояла во дворе так, чтобы из салона просматривался вход в подъезд. Место было выбрано неудачно: посреди газона, выхлопная труба в метре от детской площадки. Никто и никогда здесь не парковался, но двух гоблинов, обосновавшихся в салоне машины, это не волновало. Невозмутимость и чувство завышенного достоинства они сохраняли до тех пор, пока кто-то из жильцов дома не пригрозил позвать участкового. После этого наблюдатели ретировались, но обращаться в милицию Николай поостерегся. Полной убежденности в том, что «пасли» именно его, а не бизнесмена из соседней квартиры, не было, но рисковать не хотелось. Если все-таки обложили его, то могли переместиться и смотреть с другой точки, да и поставить прослушку на телефон. Доводы логики о том, что ради двух сотен баксов никто не станет разводить такую суматоху, не убеждали. Они хороши, когда пытаешься успокоить приятеля, но если дело коснулось тебя, то больше доверяешь не логике, а эмоциям — в том, конечно, случае, когда острые ситуации являются исключением из правил, а не образом жизни.
У Николая образ жизни был самый мирный, и он стал собирать деньги.
Звонки продолжались, почти каждый день рано утром. Поскольку Алексей явно пользовался стационарным аппаратом, то, по совету друзей, Николай одолжил и поставил дома АОН. Номер не определился, и Николай бросил эту затею, ругая себя за то, что пошел на чужом поводу. Ему казалось, что вымогатели непременно узнают о попытке их вычислить и предъявят новые, более жесткие требования, либо вообще порвут все контакты.
Последние переговоры состоялись вчера вечером. Именно их и довелось подслушать Волгину.
— Как выглядит Алексей? — спросил Акулов.
Николай описал внешность вымогателя, и Андрей кивнул Волгину:
— Сильный.
— Да нет, не очень, — Николай непонимающе посмотрел на оперативников. — Скорее пузатый какой- то.
— Мы не о том… А других, которые стекла разбили, ты помнишь?
— Смутно. Я растерялся немного, да и они друг на друга похожи, как братья. Такие… спортивные.
— Черная «Волга», которая тебя ударила — универсал? Кузов с длинной крышей?
—Да.
Теперь пришел черед Волгина кивать Андрею:
— Я видел вчера эту тачку перед клубом. Морда у нее до сих пор разбита.
Попытка «пробить» номер подозрительной «шестерки» по картотеке ГИБДД принесла много пиши для размышлений, но не порадовала конкретикой. Машина числилась на дедушке двадцать шестого года рождения, который, скорее всего, уже и позабыл, когда видел ее последний раз. За последние полтора года на тачке раскатывали человек пятнадцать — и это только тех, кто имел неосторожность нарушить ПДД и засветиться перед гаишниками. Просмотрев список фамилий, опера не нашли ни одной знакомой.
— Разгонная машина братвы, — резюмировал Акулов. — Будем ждать.
Покинув квартиру Николая около трех часов ночи, снова приехали к нему в семь утра. Предполагалось всеми правдами и неправдами оттянуть встречу хотя бы до десяти, чтобы ББ успел сколотить и проинструктировать группу захвата.
Первый звонок не внес ясности в планы, пришлось сидеть и ждать следующих. Со своего мобильника Сергей связался с Катышевым. Прослушав подчиненного, тот выругался:
— Времени у нас в обрез. Не забыли, что в шестнадцать часов в администрации района встреча начальника главка с личным составом управления?
— Что, никак нельзя закосить?
— Можно, если быть уверенным, что «стрела» не сорвется и мы кого-то задержим. А если они вообще сегодня на связь больше не выйдут? Целую неделю мозги канифолили, запросто могут еще столько же протянуть. Если мы все не придем, а раскрытия не получится, со всех такую стружку снимут…
Дождавшись, когда Николай выйдет из кухни, Сергей поделился услышанным с Акуловым.
— А мне по фиг, — пожал плечами тот. — Лично я никуда отсюда не поеду. Чего я там забыл? Тем более что я — неблагонадежный. Еще встану, вопросы дурацкие начну задавать. Да и тебе, с такой рожей, там делать нечего. Генералов еще напугаешь, им кошмары всю ночь будут сниться.
— Парень нормально себя ведет, — сказал Сергей, меняя тему. — И жена спокойно держится.
— Ага. Как пишут в книгах — простые, славные люди.
Ночью пришлось приложить усилия, чтобы уговорить Николая оказать помощь в задержании вымогателей. Поначалу он отнекивался, заявляя, что уже принял решение заплатить. Потом, рассудив, что раз милиции все равно стало известно о происходящем, то могут обернуться и без него, он дал согласие,
В 13.40, после того, как слегка перекусили и посмотрели фильм «Стой! А то моя мама будет стрелять», на середине которого Сергей бестактно задремал, —Алексей вышел на связь.
— Ждешь? Ну правильно, жди. Мы скоро подъедем.
Катышев, узнав об этом, скомандовал своей группе выдвинуться на рубеж ожидания. Рубеж пролегал в ста метрах от дома, где жил Николай, и был оборудован укрытием в виде помещения жилконторы, вероятность обнаружения которого лазутчиками и авангардными силами противника, как предполагалось, равнялась нулю.
22. «Сорванная стрела»
В 15.00 Катышев скомандовал отбой.
— Я не могу больше держать людей. Надо двигать на это гребаное совещание. Если педерасты объявятся — звоните сразу мне, сообразим, как выскочить к вам на подмогу. Удачи!
— Лучше сидеть здесь, чем там, — прокомментировал Акулов новость и обратился к хозяйке. — Можно еще чайку?
— Бандиты любят опаздывать на такие встречи, — сказал он, когда девушка вышла из кухни проведать ребенка — по настоянию оперов, в садик его сегодня не отводили. — Не понимают одну простую вещь. Рано или поздно, но все равно их задержат, а каждая минута ожидания сверх оговоренного времени будет стоить лишнего удара в печень.
До 18 часов так ничего и не изменилось.
— Похоже, все сорвалось, — сказал Акулов, когда они остались в кухне одни. — Вряд ли мы засветились. Скорее всего, просто страхуются, на измор берут.
— Могут позвонить и в девять вечера, и в полночь. Что им мешает? Как и у нас, рабочий день у них ненормированный.
— Могут, — согласился Акулов. — Но не позвонят. Предчувствие у меня такое. Интересно, наши уже освободились?
