напряжением и быстротой.
Позвонил Карпенко из Казахстана:
— Андрей? С тебя бутылка!
— Договорились.
— Нашёл я твоего Ярослава.
Акулов не рассчитывал услышать сенсацию. Освободился, уехал, где сейчас — никому не известно. Услышал:
— Откинулся он четырнадцатого сентября. Никуда не поехал, остался здесь. Через неделю его нашли на улице мёртвым.
Акулов сжал трубку:
— Это точно?
— Точнее некуда. У него в кармане справка об освобождении была. И люди опознали, так что можешь не сомневаться.
Громов об этом не знал? Или не успел рассказать? Всему своё время…
— Криминал?
— Какое там! От болезней загнулся. У нас ведь тюрьмы похуже ваших, переполненность жуткая. И туберкулёз, и весь остальной букет. Представляешь, чего он мог нахвататься за столько лет? Удивительно, как он протянул столько времени. Он ведь не местный, никому здесь не нужен. Сел ещё в советские времена, пока сидел — весь мир изменился.
— Н-да…
— У него ведь родственников не осталось?
— Никого. Брата убили, родители умерли.
— Видать, в своей прошлой жизни они что-то не то натворили. Слушай, судебное дело я, честно говоря, и не пытался искать. Оно тебе ещё надо?
Акулов подумал. Сказал:
— Уже нет.
— Я так и понял. Ну давай, земляк, будь здоров! Окажешься в наших краях — заходи.
— Обязательно…
Андрей положил трубку. Посидел, растирая лоб… Так-так-так… Значит, никакого брата не было и в помине. Но был кто-то, осведомлённый о его существовании. Памятник… Какая-то деталь на памятнике Ростику Гмыре врезалась в память особенно. Ещё там, на кладбище. Потом отвлёкся и забыл…
Сосредоточиться не удалось. Позвонил Ермаков. Голос звучал виновато:
— Андрюха, прости! Тут моя дура такое устроила! Блин, я ей голову точно снесу! Представляешь?
— Не представляю.
— Она твою девчонку выставила из квартиры.
— Как выставила?!
— А так. Со скандалом. Разнюхала где-то про адрес и заявилась. Думала, дура, что Ольга моя любовница. Наорала и за дверь выставила.
— И где она сейчас?
— Андрюха, прости! Бл-лин, ну почему так получилось? Я не знаю, где она! Она тебе разве не позвонила?
— Нет, — Андрей достал пейджер, посмотрел: работает. Пролистал полученные сообщения: новых не поступало. Давно от Ольги ничего не было, почти четыре часа.
— Я не знаю, что делать!
— Я тоже. Погоди, а как она в квартиру попала? Ольга что, дверь открыла?
— Да эта дура у меня как-то ключи видела, ну и сделала дубликаты. Ну кто же мог знать? Хорошо, не выдержала и сейчас позвонила. А то, говорит, хотела только вечером рассказать.
— Ладно, не закатывай истерик.
— Я тебя уже второй раз крепко подвёл.
— За Соблазнителем «ноги ходят»?
— Конечно!
— Где он сейчас?
— Поехал домой.
— Ты на месте? Я перезвоню.
Акулов позвонил Ольге. Ответила соседка. Сообщила, что ни её, ни ребёнка не видела уже несколько дней. После долгих уговоров согласилась ещё раз проверить. Было слышно, как она шаркает по коридору, потом стучит в комнату.
— Никого нет. Вы слышите? Никого нету…
— Спасибо, я понял.
Куда она могла податься? В свою поликлинику? К подруге из первой квартиры? Вполне логично, что не поехала домой. Вот только ему не позвонила. Обиделась? Забыть-то ведь не могла…
Раздался сигнал пейджера. Акулов удивлённо прочитал:
«Все в порядке. Ольга».
Как это? Стоп-стоп-стоп! Она снова балуется с повторами. Уже был точно такой же текст. Акулов пролистал сообщения, сверяя порядковые номера. Так и есть, двух не хватает. Куда они могли деться? Скорее всего, их отправляли, когда он был в тюрьме. А почему не пришли? Сейф у них там, что ли, какой-то особенный, экранированный? Вполне может быть…
Он позвонил в пейджинговую компанию:
— Здравствуйте, это абонент беспокоит. Вы не могли бы мне прочитать двести сорок второе и сорок третье сообщения? Ага… Так… Так… Так. А время? Спасибо огромное!
Положил трубку. Сильно выдохнул. Пригладил короткие волосы.
Ольга отправилась домой, но домой не доехала. О добровольном изменении маршрута она бы ему сообщила. Значит, её где-то перехватили и увезли. Скорее всего, ждали около дома. Или она случайно на кого-то наткнулась в дороге? Но это вряд ли, хотя каких только не случается совпадений.
Акулов опять взялся за телефон.
Он знал, что надо делать. Вся мозаика сложилась.
Вспомнилось предупреждение Громова…
Девчонку заперли в стенной шкаф.
Она плакала и цеплялась за мать, так что пришлось применить силу. Головой вперёд Даша влетела в тёмную нишу, стукнулась о сложенное там барахло. Хлопнула дверь, лязгнула сопливая задвижка. Румын отвесил Ольге оплеуху. Без злобы, хоть и сильно. Просто для того, чтобы меньше кричала. Хотя — пусть кричит, стены толстые…
Таджик балансировал на одной ноге, каблуком второй целя в панцирь Годзиллы. Черепашка медленно выползала из зоны уверенного поражения. Таджик ухмылялся, краем глаза ловя реакцию Ольги. Его брало любопытство: раздавит он с одного раза, или придётся бить дважды. И ещё: упадёт баба в обморок от увиденного, или переживёт стоя?
Его остановил Грека. Он был самым головастым из всех четверых и оставался за главного, когда Шеф отсутствовал.
— Позже, — Греке не пришлось повышать голос.
Таджик вздохнул и опустил ногу. Нет, так нет. Позже — не всегда хуже. Шеф, и правда, не велел обходиться с пленницами чересчур круто. Дело, конечно же, было не в гуманизме. Просто он собирался приехать и лично побеседовать с Ольгой. Не хотел, чтобы к его появлению она билась в тяжёлой истерике, пыталась покончить с собой или же впала в прострацию. Вот если откажется говорить — тогда да, тогда они порезвятся… Впрочем, Таджик не сомневался, что и в том случае, если баба на вопросы ответит как надо, им все равно разрешат порезвиться. Все равно её вместе с мелкой придётся списать, так не пропадать же добру…
В квартире находилась вся шайка, за исключением главного.
Чича, взяв Ольгу за воротник, отволок её в спальню. Она не сопротивлялась, сама бы дошла, но ему так было привычнее. Он швырнул её на кровать и встал, выпятив грудь:
