перезвонил папе, и он рассказал, что Ривер Финикс умер прошлой ночью рядом с каким-то лос- анджелесским клубом от передозировки наркотиков. Снова я ощутил невероятное чувство потери. Я позвонил Фли, который в машине скорой помощи сопровождал Ривера от клуба «Логово Гадюки» в госпиталь, и мы долгое время проплакали в трубку. Ривер не был моим лучшим другом, но он был человеком абсолютно очаровательного духа, каждый день которого был ознаменован глубоким чувством свободы.
Был день моего рождения, но я не хотел его отмечать. Часть дня я провёл Акишей, которая в разное время встречалась и с Фли, и с Хоакином, братом Ривера. Я приехал в её квартиру в Чайнатауне, и мы, всхлипывая, вместе лежали в кровати. Я чувствовал себя выпотрошенным, опустошённым. Когда я вернулся обратно в «Роялтон», Гай О заставил меня позволить ему, пригласить меня на мой же праздничный обед. Как любил Гай О, мы пошли в самый модный и безумный ресторан, который только можно было найти. Мы ели и играли в бильярд, а затем Гай потащил меня в место, которое называлось «Кухня Души». Там в тот вечер играл отличный диджей, и в конце концов я попытался встать и танцем отогнать от себя грусть.
Когда я вернулся к столику, то увидел толпу людей, окружившую Гая, в ней две сексуальные девушки модельной внешности. Они занимались тем, чем обычно и занимались такие девушки, то есть пили алкоголь и курили мальборо. Я не мог оторвать глаз от одной из них, особенно когда она начала целовать и ласкать свою подругу. Я был уверен, что они не были лесбиянками, а просто целовались ради развлечения. Той ночью мы совсем немного пообщались, но она успела мне сказать, что завтра будет на показе Кельвин Кляйн.
К тому моменту всё моё внимание было сфокусировано на этой девушке. Что-то в ней меня трогало, и это не было простой биологической реакцией на великолепную девушку, с которой я хотел переспать. Между нами и нашими возможными отношениями витало какое-то метафизическое чувство. Я рассказал Гаю О о своём влечении к ней, он не особо его одобрил, посоветовав мне рассмотреть другие варианты. На следующий день мы пошли на показ Кельвина Кляйна, и там, на обложке ежедневной газеты «W», посвящённой неделе моды, я увидел фотографию той сексуальной блондинки. Тут же Гай О начал проявлять к ней больший интерес. Мы смотрели, как она ходила по подиуму, а меня, между тем, поразила стрела купидона. В этих вещах у меня есть поразительная привычка заходить в своих мыслях очень далеко. Если я смотрю на понравившуюся мне девушку, то, даже если никогда с ней не разговаривал, всё равно думаю: «Я мог бы на ней жениться. Мне кажется, она будет хорошей мамой и отличным сексуальным партнёром». Я был уверен, что Джейми Ришар будет думать так же и станет моей девушкой.
Тем вечером мы все встретились в «Индокитае», модном центральном ресторане, но наше общение проходило совсем не так, как я себе представлял. Она сидела за столом среди всех этих без конца треплющихся куриц. Все они были моделями, все слишком много пили, слишком много курили, относясь к тому, чем они занимаются слишком серьёзно. Я пришёл туда с Гаем О, надеясь что она уделит всё своё время только мне, но она была в стороне, намеренно отдалившись, с намеренно недовольным лицом. Я был спокойным и терпимым. Кристи Тёрлингтон разговаривала с Джейми, забивая её голову всяческой негативной информацией обо мне: «Держсь подальше от этого парня, он прожженный бабник, поимеет тебя и бросит, бла-бла-бла».
Я понемногу терял интерес к Джейми, думая, что она слишком молода и слишком погружена в эту бессмыслицу своего микро-сообщества. Но что-то во мне отказывалось сдаваться, и в определённый момент я заметил, что ей уже нужно было пойти домой и лечь в постель. Я посадил её в такси, и она попросила меня поехать домой вместе с ней. Я поехал, и той ночью мы спали вместе, но ничего не было, потому что она была слишком пьяна, чтобы начинать крутить со мной роман. А вот следующей ночью у нас случился бесконтрольный, безумный сексуальный контакт. Я не знал, что девушка в семнадцать лет может трахаться так хорошо, как она трахала меня. Она вела себя совсем как взрослая, помню, как думал: «Вот это да! Какое, мать его, порно смотрела эта девушка?»
Я вернулся в Лос-Анджелес, и мы разговаривали по телефону каждый вечер. В первый же наш разговор она сказала:
— У меня маленькая проблема. У меня есть парень, и мне нужно сказать ему, что между нами всё кончено.
К тому же выяснилось, что она была ребёнком, выращенным на трастовых фондах, чей папа был мультимиллионером с Уолл-Стрит. Как она говорила, другая проблема заключалась в том, что её родители узнали о наших отношениях и были абсолютно против них.
Её папа стал оставлять на моём автоответчике сообщения с угрозами, особенно после того, как брошенный ею парень сказал ему, что у меня спид. Но Джейми была бесстрашна, и мы начали обдумывать и планировать её приезд в Лос-Анджелес. Во-первых, я позвонил её отцу и убедил его, что у меня не было спида. Во-вторых, я же не съем их дочь. Я также умаслил её маму, и они разрешили ей приехать ко мне в гости.
Я почти ничего не помню из её первого приезда, кроме того, как заезжал за ней, а она выходила из номера отеля в ботинках на очень высокой платформе. Я думал: «Ого, мне определённо повезло быть здесь». Мы отлично веселились, и между нами сразу завязались непринуждённые отношения. Тем Рождеством мы по уже ставшей обязательной традицией поехали в Мичиган, Джейми тут же нашла общий язык с моей мамой. Затем мы отправились в Пенсильванию, и я познакомился с её родителями. Я волновался, но всё прошло довольно гладко. Я отлично поладил с её мамой, она была милой и любящей, классическая мама. Да и с её папой у меня не было никаких проблем. Оказалось, что он был истинным меломаном. У него были бесконечные стопки пластинок ду-уап и ритм'н'блюза середины 40-х. Он ставил их, а Джейми подпевала им и танцевала на кухне.
В январе 1994 года исполнилось пять с половиной лет с тех пор, как я употреблял наркотики, и даже не думал о том, чтобы снова начать. Я пошёл к дантисту на Беверли Хиллс, чтобы удалить зуб мудрости. За прошедшие пять с половиной лет я был у многих докторов и многих дантистов, всем им я говорил стандартную фразу: «У меня аллергия на наркотические вещества. Что бы вам не пришлось со мной делать, используйте только местный наркоз или какие-нибудь ненаркотические субстанции».
Дантист решил, что операция может пройти под местным наркозом, я сел в кресло и мне вкололи новокаин. Доктор начал было вынимать зуб, но вдруг в середине процесса, сказал мне, что зуб держался очень прочно, и нужно было его вырезать. Чтобы сделать это, он должен был вколоть мне вещества, содержащие наркотики. Я пробыл в кресле уже час, поэтому согласился. Он вонзил шприц мне в руку и вколол жидкий валиум. Вещество пошло по моей руке, вверх по горлу, в мою голову, и меня накрыло золотым облаком эйфории. Я почувствовал себя под таким кайфом первый раз за последние пять с половиной лет. Мне было так хорошо, мой разум был затуманен, это был уже не я, теперь это был безумный, оглушённый наркотиком парень.
Дантист вынул зуб, а я чувствовал себя тепло, уютно и просто замечательно, плавая на этом облаке и прислушиваясь к новому голосу в моей голове, который говорил: «Нам срочно нужно поддержать это состояние. Мы не отпустим эти ощущения». А я отвечал ему: «Не беспокойся. Мы ведь в одной команде, брат». Закончив операцию, дантист спросил меня, не чувствовал ли я боли. Я ответил, что мне было ужасно больно, и мне нужен был перкодан. Он был в замешательстве, но я настоял на том, что весь тот разговор о моей аллергии был ерундой, и мне был просто необходим перкодан.
Не успев даже выйти из здания, я уже съел целую горсть из двадцати пяти таблеток, и когда я пришёл домой, в бутылке осталось всего две. Теперь у меня была настоящая опиумная лихорадка. В тот момент я решил, что было отличной идеей поехать на окраину Лос-Анджелес, чтобы купить немного героина и кокаина. Я даже не сомневался в своём решении, не вспоминая о своей чистоте и всём, что меня окружало. Я просто был под кайфом и хотел ещё большего кайфа, никакого осознания последствий, ничего, абсолютно ничего. Я поехал на свою старую точку, пересечение Бонни Бри и Шестого проспекта, где узнал, что привычные дозы хорошего кокаина вытеснила торговля смеси кокаина с крэком. Я мог достать только её. Но мне подходил и старый добрый героин «чёрная смола», я знал, как с ним обращаться, поэтому пошёл в аптеку, чтобы купить шприцы, я проделал свой обычный трюк с диабетом. Но я забыл о том, что уже был узнаваемым человеком. Аптекарь посмотрел на меня и сказал:
— О, мистер Кидис, я не знал, что у вас диабет.
Я ответил:
— Да. Диабет. Это про меня.
На пути домой я остановился у магазина трубок на бульваре Сансет и купил большую забавную трубку,
