— намного позднее — превратилось в Пси-Корпус. Потом я стал директором Пси-Корпуса. Как сказала Лита, в те времена директор Корпуса должен был являться нормалом. Я притворился нормалом, потому что обладал такой возможностью.
— Нет, — сказала Лита. — Он лжет. Ни один телепат не способен на такое. Даже я не могу.
Вацит пожал плечами.
— Я могу или мог. Я не знаю наверняка, почему. Но частично… частично это связано с тем, что моя мать передала мне. Это то, что ты почувствовала, Лита. Частица ворлонца, одного из двух, что прилетели на Землю, чтобы имплантировать измененные гены в наших предков. Понимаешь, Тени нашли их. Но прежде чем умереть…
— Нечто подобное произошло на Вавилоне 5, — сказала Лита. — Кош спрятал частицу себя в Шеридане. Но на краткий срок.
Вацит кивнул.
— Значит, ты понимаешь. В моей матери находилась частица ворлонца. Я был совсем маленьким, когда моя мать передала его мне. Я рос и развивался вместе с ним — мы никогда не разлучались. У меня не было двух голосов, только один — слияние ворлонского и земного. Позднее я встретил еще одного ворлонца и узнал правду о себе. И о другом — о Тенях, о надвигающейся войне. О нашем происхождении — как телепатов, — он потер колени. — Так что в некотором роде я ворлонец, но я и человек. Меня точно не запланировали.
Лита кивнула.
— Теперь я вижу. Думаю, я поняла.
Но Гарибальди беспокоило не столь давнее прошлое.
— Почему вы прилетели сюда? Вы покинули Землю в одиночестве, на корабле, который двигался с субсветовой скоростью. Вы провели шестьдесят лет в космосе. Зачем?
— Вы, конечно же, понимаете, что для меня это время прошло быстрее — меньше года в космосе. Релятивистские скорости, знаете ли. Эффект замедления времени.
— Мне все-таки хочется услышать ответ на вопрос. И есть еще один вопрос — где ваш корабль?
Вацит вздохнул и уселся поглубже в кресло.
— Когда я прилетел, мой корабль был поврежден. На планете почти ничего не осталось, кроме слабого источника энергии в одном месте. Я опустился на поверхность, считая, что умру. Но эти сооружения начали расти, и они заботятся обо мне. Они производят пищу, дистиллированную воду, дают мне укрытие и окружают теплом. Цена — мой корабль. Ворлонская технология частично органическая, но ей необходимы металлы. На этой планете очень мало металлов.
— Они съели ваш корабль.
— Да, и со временем они найдут и поглотят обломки шаттла. — Вацит встал. — На этот раз лучше. Я чувствую себя способным снова передвигаться! Не хотите ли взглянуть на кое-что?
— Конечно, почему бы нет? — ответил Гарибальди. Он почувствовал, что где-то упал еще башмак. Может, все небо было заполнено ими. Огромные металлические башмаки, полные мерзких ворлонских сюрпризов. Он удостоверился, что его PPG заряжен.
Вацит провел их в соседнюю комнату и взмахнул рукой. Лампы осветили то, что находилось в альковах и было отгорожено от комнаты стеной из стекла.
— Вот почему я прилетел сюда, — сказал он. — Я провел последние годы, изучая их.
В каждом алькове стояли скелеты, закрепленные на проволочных подставках. Один был похож на скелет землянина, другой — на нарна. Третий мог в прошлом быть минбарцем. В отношении остальных Гарибальди даже не хотел гадать. Точно сказать было все равно невозможно, пока на них не было плоти и кожи.
— Перед вами обитатели этой планеты, — сказал Вацит. — Я зову их нефилимами.[1] Слышали о них? Согласно представлениям иудеев, нефилимы были отпрысками ангелов и земных женщин — земные исполины, которых уничтожил библейский потоп. Я соединяю обрывки их истории.
— Кости на берегу, — сказала Лита.
Вацит кивнул.
— Как вы, вероятно, уже догадались, никто из этих существ не обитал здесь изначально. Настоящая экологическая система этой планеты не подразумевала живых существ размером больше кошки. — Вацит указал на скелет, который больше всего напоминал землянина. — Предки этого парня, к примеру, были с Земли. Вероятно, один из древних людей, гомо эректус.[2]
— Они жили… что? Миллион лет тому назад? — спросил Гарибальди. — Сколько лет этому скелету?
— Десять или около того. Но не путайте меня — это не гомо эректус. Это то, что ворлонцы сделали из него. Нечто, что вы или я с трудом сочтете землянином.
— Он выглядит как человек, — сказала Лита. — Или почти как человек.
Вацит покачал головой.
— Люди — очень слабые существа. У нас нет когтей, наши зубы относительно безобидны по сравнению с клыками, скажем, тигра. Как животные мы не сильны и не быстры. Вместо этого мы создаем орудия труда, и разум помогает нам выжить. Те, кто лучше использует свои орудия труда, рожают больше детей, и их дети лучше применяют эти орудия. Наш мозг развивается по мере развития изобретательности, любопытства, тяги к экспериментированию, — в использовании орудий труда.
— Макака видит, макака делает. Эволюция людей в ореховой скорлупе, — сказал Гарибальди. — Верно?
— Здесь, — сказал в ответ Вацит, — ворлонцы не были заинтересованы в подобных качествах. Эти наши дальние сородичи были созданы для одного — быть носителями генов телепатии. — Вацит потер голову. — Вам известно, что нет ни одной разумной расы, у которой телепатия возникла эволюционным путем?
Лита нахмурилась.
— Я полагала, что несколько все-таки есть.
— Их нет — по простой причине. Раса, которая развивает телепатию и телекинез, не нуждается в разуме. Если вы можете ощутить приближение любого хищника, а затем убедить его, что вас здесь нет, то зачем создавать оружие, чтобы защититься от него? Если вы можете позвать к себе добычу, то зачем развивать сложные охотничьи навыки? Подобно когтям и клыкам, телепатия — мощное орудие для непосредственных действий. Когда вид сосредотачивается на вложенных в него преимуществах, эволюция стремится к более узкой специализации, стараясь закрепить эти преимущества. Это не путь к разуму — путь к разуму требует полагаться на универсализацию, а не специализацию. Человек — наиболее универсальное животное с точки зрения физиологии. У нас есть те же самые четыре вида зубов, что были у наших самых отдаленных предков среди млекопитающих. У нас те же самые пятипалые лапы, которые мы унаследовали от пресмыкающихся — не когти, плавники или крылья, а именно руки, специализация которых в том, что они не имеют специализации. Мы создаем наши когти. Если нам на пути встречается нечто, что мы не можем съесть, мы не развиваем новые клыки и не увеличиваем размеры желудка, — мы храним это, сжигаем, или заливаем водой, пока не сможем разобраться в нем.
— Но гены телепатии развивались, — возразила Лита.
— Да, но не благодаря эволюции. Ворлонцы манипулировали ими, вживляли, экспериментировали, подталкивали нас. Существа, привезенные сюда, были для них лишь эмбрионами. Они превращали их в телепатов за счет всех остальных особенностей. Эти бедняги, как мне кажется, обладали телепатическими способностями, которых не смогли бы оценить даже ворлонцы, но ни одно из них не смогло бы сообразить, как разжечь костер или как вбить колышек в круглую дырку.
Лита была бледна как мел.
— Это ужасно, — сказала она. — Что с ними случилось?
Вацит махнул рукой, и свет померк. Скелеты утонули во мраке.
— Ворлонцы убили их, конечно же, чтобы они не попали в руки Теней. Ворлонцы уже получили почти все, что хотели, — гены, которые можно было имплантировать в другие существа, чтобы создавать существ, которые обладали бы одновременно телепатией и разумом. Понимаете, к чему я клоню? Эти возможности
