Одесский юмор: Антология

Лазарь любовно усадил Собаку. Пригладил ему чубчик:

– Ну давай, фотографируй. А то, если не извинишься, знаешь сам, Собельманы своих решений не меняют. Кто ж тогда сделает нам фотографии любимого Собаки чемпиона республики в среднем весе? Правда, Собака?

Собака пожал плечами.

Вечером Ткач ждал Лазаря во дворе.

– Слышь, Наумыч, может, мировую, а?

– Ты, Ткач, конечно, умный. Но с креном в прогрессирующий идиотизм. Я ж тебе сказал, Собельманы…

– Да, да… – уныло кивнул Ткач. – Но как же… у собаки…

– Ну, ты иди, думай пока…

Лазарь истязал Ткача больше недели: гулял под окнами, приходил переделывать фотографии Собаки, потому что Собака там был на собаку не похож. Напоминал, что Собельманы своих решений не меняют.

Ткач перестал спать, есть и даже пить. Бегал муравьиными тропками от Лазаря и Собаки. Он уже твердо усвоил, что Собельманы своих решений не меняют.

В воскресенье Ткач нарядился. Как будто шел просить Собакиной руки и сердца. Лазарь открыл на стук.

– Тебе кого?

– Так это… – переминался Ткач, – я… извиниться… Так что… может…

– А где любимый Собака чемпиона республики в среднем весе боксера Лазаря Собельмана? – ласково позвал Лазарь.

Собака вышел в прихожую, настороженно и вопросительно глядя на хозяина.

– Ну?! – молча, бровями, спросил Лазарь.

– Ну?! – молча, бровями, спросил Собака.

– Это… – шмыгнул носом Ткач. – Собака… Извини, блин… Я… это… больше не буду…

Лазарь и Собака посмотрели друг на друга. Лазарь вопросительно мотнул Собаке головой. Собака пожал плечами.

Ткач уходил. Но не было облегчения в его душе. Одна растерянность и смятение. Растерянность. И смятение.

Рис. Л. Левицкого

Юрий Михайлик На рыцарских турнирах Молдаванки

На рыцарских турнирах Молдаванки
Все начиналось с легкой перебранки:
Воскресная терраса, тишина,
Прекрасна жизнь, и все пришли с базара,
Но в это время ей она сказала…
И ей она ответила сполна.

Прекрасна жизнь. Как солнышко светило,
Как весело гудели примуса!
Дискуссия приобретала силу —
Какие тексты, что за голоса…
Сначала все касалось сути дела,
И тетя Катя даже не глядела
На дерзкую обидчицу свою,
Пока в обычном утонченном слоге
Она скользила вдоль генеалогий,
Исследуя соседскую семью.
Но были упомянуты и дети,
А тетя Катя никому не свете
Такого не спускала, и в момент
Она шипящий примус подкачала,
Вдруг коротко и страшно закричала,
И бросила свой первый аргумент.

Читатель, я описывать не стану
Ни рубленые мелко баклажаны,
Ни свежую колхозную сметану
На небольшом соседкином лице,
Ни эти помидоры на халате,
Ни тетю Катю в молодом салате,
И в огурце, и в сахарной пыльце.

Ревела буря. Сотрясались стены.
И зрители спешили прочь от сцены,
Поскольку и театр идет ко дну.
Но всех остановил ударом грома
Могучий крик соседки: «Где ты, Рома?
Ты спишь, а эта бьет твою жену!»

И в тишине раздался звон булата.
Проснувшись, рыцарь снял со стула латы,
Меч пристегнул, взобрался на коня
И грянул в бой, жену свою кляня.
Он победит – инспектор Дорпрофсожа.
Его соперник пробудился тоже,
Но почему-то лат не надевал.
Наоборот – вздохнув спросонья тяжко,
Он снял свою воскресную рубашку
И опустил тихонько на диван.
И выкатился, круглый и упругий,
На зов своей растерзанной супруги.
Он был стратег, он смел предугадать,
Предвидел он живым воображеньем,
Как в предстоящем яростном сраженье
Могла его рубашка пострадать, —
Вот почему он вышел полуголым.
Специалист, завпед вечерней школы,
Он был лингвист, язык преподавал,
Он русские великие глаголы
Метнул, почти не целясь, – и попал.
Мы опускаем описанье боя,
А ты, читатель, выбери любое
Из классики. Ты снова будешь прав.
Ну вот, допустим, «лик его ужасен» —
Как это верно! Тут же – «он прекрасен».
Ты прав и нечто среднее избрав.

Я должен констатировать как автор:
На свете нет нетронутых метафор,
Их поиск безнадежен. И к тому ж
Тускнеют чувства, страсти иссякают,
И вот уже соперники стихают,
И первым утомился Катин муж.

Он плохо спал и он не пообедал,
А враг его, учуявший победу,
Нанес ему решающий укол.
А тут пришел Сережа- участковый,
Красивый малый, юный, но толковый,
И вынул из планшетки протокол,
Где все уже описано детально —
Вторженье в геральдические тайны,
Текст лозунгов и стоимость сметаны,
А также был указан день и час.
А впрочем, вас интриговать не стоит,
И объясненье самое пустое —
Был протокол составлен в прошлый раз,
А экземпляр оставлен про запас.

Рис. Л. Левицкого

Александр Беренштейн Примечания к жизни

Историю, как правило, делают люди, которые не могут ничего больше.

* * *

Правда – это то, чего вы пытались избежать.

* * *

Это был первый руководитель, который, выступая, говорил глупости, а не читал их.

* * *

Клановое ведение хозяйства.

* * *

Мы наш, мы новый миф построим.

* * *

Фанатизм – это огонь, в котором гибнут сомнения.

* * *

Сколько людей, о рождении которых можно было сообщать в сводках происшествий.

* * *

От великого до смешного – одна экранизация.

* * *

Спрос на дураков никогда не превысит предложения.

* * *

Возлюби ближнего своего – не выходи за него замуж.

* * *

Глупости, которые мы совершаем, гораздо меньше тех, на которые мы способны.

* * *

Любовь – это болезнь, при которой больные ухаживают за здоровыми.

* * *

Первая женщина была создана из ребра. Вторая сказала, что это уже не модно.

* * *

Научился читать чужие мысли – и теперь на всех обижается. Никто не понимает почему.

* * *

Человек проявляет интеллигентность, не надевая шляпу, а снимая ее.

* * *

Шутка – как пароль: своих узнаешь по отзыву.

* * *

Мерзавец. Но способен на большее.

* * *

Над этой книгой вздремнуло не одно поколение читателей.

* * *

Нет дамы без огня.

* * *

Земля – это то, что все время вертится у нас под ногами.

* * *

Упрямей факта только сплетня.

* * *

Пока шучу – надеюсь.

Рис. Л. Левицкого

Сергей