Квэй вздохнула с облегчением и улыбнулась счастливой улыбкой.
– Тебе прислали платье, – сказала она.
– Они возродили стиль столетней давности, – недовольно ворчала Хизи, пока Квэй помогала ей втиснуться в чудовищное платье. Вниз от жесткого воротника по всей спине шел пластинчатый хребет из хряща речной акулы. Каркас платья на середине таза отходил от ее собственного позвоночника – он выгибался назад, поддерживая жесткий, но, к счастью, достаточно короткий шлейф, напоминающий хвост речного рака. Этот «позвоночник» нужно было каким-то образом удерживать на месте, потому что надо было скрыть тугие ремни под грудью и посередине живота. Платье было желтовато-зеленое с золотым отливом, все усеянное блестками малинового перламутра.
– Интересно, сто лет назад это тоже считалось таким же уродливым? – спросила Квэй и хихикнула, как в далекие времена молодости, когда она еще не была такой серьезной. Неожиданно повеселевшая Хизи демонстрировала платье Квэй – она ходила медленно и совсем особой походкой, издевательски копируя придворных дам. Квэй смотрела на нее глазами, полными изумления.
– Еще немного, и ты станешь совсем взрослой женщиной, – сказала она. – Как это ты так вдруг успела?
За этими словами, сказанными с явной гордостью, Хизи уловила нотки скрытой печали и беспокойства.
Когда платье, наконец, было надето, Квэй, согласно требованиям последней придворной моды, наложила густые темно-красные тени вокруг глаз Хизи и нарисовала прямую тонкую линию на лбу до переносицы.
Хизи с удивлением разглядывала себя в зеркале – перед ней стояла настоящая принцесса, а вовсе не рабыня старого плешивого хранителя библиотеки и уж совсем не та маленькая девчонка, в грязи с головы до ног, барахтающаяся в воде затопленных и заброшенных дворцовых залов и переходов. Сейчас она ничем не отличалась от других придворных дам. От своей сестры, которую она видела всего лишь раз. Принцесса. Она так обычно себя называла, не очень понимая, что это значит.
Квэй по-прежнему не сводила с нее глаз.
– У тебя теперь появятся ухажеры, даже независимо от твоего желания, – заметила она. Хизи в ответ мрачно кивнула – ей вдруг захотелось, чтобы у нее было морщинистое широкое лицо и грубые руки и ноги, как у Квэй, но это все равно не спасет ее от ухажеров: она ведь королевская дочь. У нее было какое-то двойственное отношение к своей внешности, скорее она не одобряла ее, а в ушах все еще стоял издевательский голос Гана, изгоняющий ее из библиотеки, как какую-нибудь смазливую дворцовую тварь.
Но какое ей дело до того, кто что думает? Она вздохнула и вышла вслед за Квэй во двор, где их ждал Тзэм. На нем была короткая юбка из черной хлопчатобумажной ткани, бледно-зеленая рубашка и парчовый жилет без пуговиц. Волосы были напомажены и заплетены в косы, косы собраны на макушке и втиснуты под маленькую плоскую фетровую шляпу. Он изо всех сил старался сохранить достойный и непринужденный вид.
– Ты выглядишь просто потрясающе, Тзэм, – воскликнула Хизи. – Какой жилет! Теперь меня, наверное, никто и не заметит рядом с тобой.
Тзэм фыркнул.
– Ну как, пойдем, принцесса?
– Мне так не хочется.
– Мне тоже, – с горечью отозвался Тзэм.
Комната, полная гостей, казалось, уменьшилась в размерах, но все же Длинный зал, как всегда, выглядел внушительно. Хизи почти год не видела такое скопление народа, но зал тем не менее оставался просторным, как небеса. Его сводчатый потолок изображал небо – густо-лазоревое по краю и постепенно ближе к меридиану бледнеющее. Огромные контрфорсы казались столбами, на которых покоятся небеса. Хизи даже заметила птичку там наверху. Голубь? А может быть, ласточка? Размером с комара, она затерялась в огромном пространстве.
А какой стоял шум! Где-то отбивали дробь барабаны, но это был сущий пустяк по сравнению с людскими голосами, галдящими, смеющимися. Они ревели в чувствительных ушах Хизи, привыкших к тишайшим уголкам дворца. Шум ударил в голову, как только она подошла к королевскому входу. Когда громко объявили: принцесса Хизи Йид Шадун, имя ее поглотил многоголосый гомон, и оно исчезло.
Когда вошел ее отец, голоса смолкли. У нее было ощущение, будто сотни дверей разом захлопнулись между ней и галдящей толпой. Один или два голоса еще продолжали звучать, но вскоре и они затихли.
Шакунг, правитель Нола, был фигурой внушительной. Хизи всегда считала, что у нее мало сходства с отцом, невероятно высокого роста, он при этом не был ни худым, ни долговязым. Тонкое с острыми скулами лицо, широкие плечи, исключающие всякий намек на женственность. Он источал властную силу, которая окружала его; она не имела ничего общего с притягательной силой, внушаемой ослепительным богатством его шафранно-желтого королевского облачения и тюрбана с золотым венцом, надетым поверх него. Она, эта сила, была подобна дрожащим контурам призрака или горению воздуха над раскаленной черепичной крышей летом. Один взгляд на него вызывал покалывание в загривке. Маг, король, Дитя Реки – это почувствовал бы любой, взглянув на него, даже если бы он был без королевского облачения. Когда объявили о его появлении, все упали на колени, а те, кто находился недалеко от центрального фонтана, пробрались к нему и омочили лбы.
У Хизи упало сердце. Она никогда не посмеет приблизиться к нему, даже если он ее отец. Она все время чувствовала какое-то недомогание – непривычная странная тяжесть сдавила ей живот. Боль появилась утром и не проходила весь день. Сначала это была затаившаяся ноющая боль, а теперь она разыгралась вовсю. Хизи не понимала, что с ней происходит.
Удивленный шепот прокатился по толпе. Шакунг не остановился у помоста, на котором обычно сидел, а спустился по ступеням во двор. Толпа рассыпалась в стороны, уступив ему путь, как разлетаются голуби из-под ног пешехода. Два его телохранителя, неуклюжие чистокровные великаны, тяжело ступая, шли с обеих сторон от него. Обшаривая хмурым взглядом все вокруг, они ни на мгновение не теряли бдительности на случай, если хозяину будет грозить опасность. Они были одеты, как Тзэн, но выглядели гораздо комичнее. Кроме того, в их облике было меньше человеческого. У них были длинные волосы и жестокие плоские лица без подбородка.
