Но почему это его так волновало? Нгангата не воин, он не имеет Пираку. Что ему, Перкару, уважение какого-то полуальвы?
Однако Перкар знал наверняка одно: сегодня ночью он предпочел бы отправиться в пещеры с Нгангатой, а не с Ападом и Эру кой, хотя друзей своих любил конечно же больше, чем Нгангату.
– Мне нужно принести дары, – сказал им Перкар. Он бросил немного ароматической смолы в костер для богини Огня и затем неслышными шагами ушел во тьму, окружавшую стоянку. Там он принес дары своему мечу и богу Ко, который выковал его. Он принес дары и своим доспехам, развернув их перед собой. Богам гор Перкар не предложил никаких даров – ему не хотелось привлекать их внимание.
Перкар торопился, как если бы его что-то подстегивало. Если он собирается идти в пещеры Владыки Леса, надо отправляться туда немедленно; как знать, может, Владыка Леса и Капака уже сейчас пришли к соглашению? К костру конечно же лучше не возвращаться. Нгангата и Атти всегда настороже, а сейчас они подумают, что Перкар задержался, принося жертвы богам. Они не сразу спохватятся и начнут искать его, а потом будет уже поздно. А может, они улягутся спать и потому совсем не заметят его исчезновения. Ему хотелось бы идти с Ападом и Эрукой, но Перкар собрал всю свою волю и утвердился в решении, что должен идти один; ведь он не намерен сражаться с богами, кроме одного – Речного Бога. Он, Перкар, не собирается ссориться ни с Владыкой Леса, ни с родственными ему богами. Он и славы себе не ищет, не мечтает быть воспетым. А ведь именно этим бредят его друзья. Прекрасная затея, но безумно опасная. Перкар видел Владыку Леса, понимал, у кого собирается украсть волшебное оружие, и вовсе не чувствовал себя могучим героем, вроде тех, кого воспевает Эрука.
Перкар натянул кольчугу, и ледяной холод коснулся его плеч. Сталь была тяжела и неудобно давила на тело. Он уже готов был снять ее и вернуться назад, к костру. Но не сделал этого. Ему предоставлена единственная возможность: если он не отправится в пещеры сегодня вечером, он уже никогда туда не попадет, и, независимо от того, чем кончится разговор между Капакой и Балати.
Страх едва не лишил его разума, едва не заставил позабыть о Пираку, о подвигах… Но было и еще одно соображение. Сколько раз она говорила ему, что ей ничем нельзя помочь? Сколько раз умоляла забыть ее? Она была богиня и разбиралась в подобных вещах лучше, чем он.
Богиня – но не воин. Она не знала, что способен совершить воин, владеющий волшебным оружием.
И потому Перкар расправил кольчугу и надел шлем с плюмажем из конского волоса и наголенники. Быстро оглянувшись, он пошел вдоль стены ущелья, ища тропу, которая вела к пещерам.
Вокруг стояла непроницаемая тьма, хотя отдельные мерцающие пятна говорили о том, что Бледная Королева уже взошла. К счастью, лес был просторен и открыт, и потому Перкар не сбился с пути. Ему хотелось бы неслышно прокрасться к своей цели, но везде, где его задевала ветка или нога натыкалась на пень, доспехи его протестующе звенели. К тому же Перкар не знал, в нужном ли направлении идет. Он готов был уже зажечь факел – но это привлекло бы внимание всей округи, и потому Перкар продолжал брести наугад.
Перкар так и не обнаружил тропы, а луна зашла. Здесь темнее, чем в гробу, темнее, чем в любой пещере. Перкар поискал хоть что-то подходящее для факела, но не нашел. Наконец, чувствуя себя совершенно слепым, он опустился на холодную землю и сел, прислонившись к дереву. Он услышал, как несколько голосов зовут его по имени, но не был уверен, что это ему не мерещится. В любом случае он не должен отзываться. Это было бы так глупо, так унизительно, и он уже отчетливо видел презрение на лице Нгангаты. Опираясь спиной о ствол, Перкар клял себя, пока его не сморил сон.
Чуть позже он, вздрогнув, проснулся, но было неясно, что же именно разбудило его. В лесу было все еще темно. Крик ночных птиц едва доносился издали. Перкар протер глаза и понял, что тьма не такая уж непроницаемая. Слева от него смутно серело огромное пятно – наверное, папоротники. Скоро станет достаточно светло, и он сможет вернуться в лагерь. Перкар скажет им, что ему захотелось побыть одному. Конечно, это прозвучало бы странно, Апад и Эрука наверняка бы ему не поверили, и Нгангата догадался бы о некоей более сумасбродной причине. Но это будет лучше, чем сказать правду. У Перкара даже улучшилось настроение. Дышать стало легче. Лес сам принял за него решение; Перкар пытался разыскать пещеру с волшебным оружием (если таковое существует). Но у него ничего не вышло: и не потому, что он, Перкар, трус, – это лес скрыл от него нужный путь. Да, теперь ему значительно легче. Будь человеком, сказала она ему. Мечтай о возможном.
Свет становился все ярче, контуры деревьев – отчетливее. Перкар оглядывал землю поблизости от ствола, у которого сидел. Станет немного светлее – и он пойдет на стоянку. Он заметил следы своих ботинок на влажной, мягкой почве.
Перкар нахмурился. Одни следы пересекали другие. И это были не только его следы. Тут прошло несколько человек, и с ними – лошади. Перкар тяжело вздохнул: сердце отчаянно колотилось у него в груди. Он был у самой тропы.
В песнях входы в пещеру часто называют ртами или дверями, но Перкару они казались похожими на глаза огромного чудища. Перкар задыхался, стоя возле пещер и выбирая, в которую войти. Подъем тяжелее, чем спуск, как говаривал его дедушка. Особенно в доспехах и без лошади. Рубаха его насквозь пропиталась потом, хотя утро было холодное. Первые лучи солнца только что пробились сквозь стволы.
У Перкара не было времени для колебаний. Нгангата и Атти не знают, где он, но наверняка они уже разыскивают его, идут по его путаным следам через лес. Перкар знал, что еще может вернуться, и эта мысль смущала его. Ведь стоит ему только войти в пещеру – и он уже будет принужден к дальнейшим действиям. Перкар уже не в первый раз повторил это, как вдруг услышал человеческие голоса и бряцание оружия внизу, на тропе.
Голоса приближались. Перкар заторопился к ближайшей пещере, где он мог бы спрятаться от Атти и Нгангаты. Она была не самая большая, но и не самая маленькая, и к ней вел пологий склон, морщинистый, как веко старика. Перкар карабкался с одного обломка скалы на другой, безуспешно пытаясь схватиться пальцами за поросший мхом камень. Он был уже почти у входа, как вдруг его окликнули по имени. С неохотой – и все же не без чувства облегчения – Перкар обернулся.
Но это не были Нгангата и Атти: внизу, раскрасневшись и задыхаясь, стоял Апад, и неподалеку от него – Эрука.
– Подожди! – крикнул Апад, и они с Эрукой стали карабкаться вслед за Перкаром, но гораздо медленнее и осторожнее.
– Где Нгангата и Атти? – спросил Перкар.
– Они понесли пищу и воду Капаке. А мы сказали, что пойдем тебя искать, – отдуваясь, проговорил Апад. И он, и Эрука – оба были в доспехах и почти бегом бежали от самого привала.
