– Но каким образом эта Эзопова басня касается нашего дела? – удивился Маклорен.
– Друзья мои, я всего лишь хочу сказать, что наша наука приносит пользу только в тех пределах, которые мы ей устанавливаем в силу собственного ума, далекого или недалекого – это уж кому как дано. Я не раз вам признавался, что себя лично не считаю выдающимся ученым. Мы не можем судить о Ньютоне по тому короткому эпизоду из его жизни, который разворачивается у нас перед глазами. Уж если кто не в своем уме – так это, скорее всего, мы сами, потому что в
– Но мы решаем вопрос о модели Солнечной системы, – простонал Гиз.
– Есть более важные вещи, – вставил Бен.
– Что? – воскликнул Маклорен, и все обратили внимание на Бена.
– Есть вещи более важные, – повторил Бен. – Во-первых, сэр Исаак просил передать, что он «не терял времени даром» и изобрел массу интересных вещей. Одно из своих изобретений он назвал эгидой. Эгида делает его внешний облик расплывчатым и зыбким, в результате чего на него невозможно смотреть…
– Эгида – это некие доспехи, которые носила богиня Афина, они делали ее неуязвимой, – вызвался просветить несведущих Вольтер.
– Продолжай, Бен, – попросил Маклорен, будто не слыша Вольтера.
– Он уверен, что кто-то хочет его убить. – «Как и меня, – неожиданно пронеслось в голове Бена. – Что же нас объединяет?»
– Кто-то? – переспросил Стирлинг.
– Да. Похоже, вначале он подозревал всех, но он попросил меня передать… он просил всем вам сказать, что теперь знает, кто это.
За столом поднялся галдеж, но Василиса ударила ладонью по столу, и шум утих.
– Да погодите вы, – воскликнула Василиса. – Бенджамин, он сказал именно так, как ты говоришь?
Бен задумался:
– Кажется, нет.
– Он подозревает кого-то из нас? – вела допрос Василиса.
– М-м-м, кажется, нет… думаю, что нет. Кажется, он имел в виду вообще всех, думаю…
– Думай точнее, – посоветовал Маклорен, – не позволяй сбивать себя с толку. Он говорил, что подозревает, будто кого-то из нас собирается его убить?
Бен закрыл глаза, пытаясь вспомнить разговор с Ньютоном слово в слово.
– Нет. Вначале он подозревал и всех вас, и Галлея, и Флэмстида, и Джона Локка…
– Последние двое уже давно умерли, – хмыкнул Гиз. – Он просто сумасшедший.
– Да, он признался, что действительно был болен, – подхватил Бен. – Но сейчас считает себя вполне здоровым.
– За его здоровье, – сказал Вольтер, поднимая кофейную чашку. Остальные машинально последовали его примеру.
– У тебя еще есть что рассказать, Бен? – спросил Маклорен.
– Да. Вот, – Бен достал из кармана камешек и протянул его Маклорену.
Маклорен долго и пристально изучал странный предмет. По виду тот напоминал обычную гальку продолговатой формы. Бен успел внимательно рассмотреть камень по дороге в «Грецию». На гладкой блестящей поверхности были выгравированы семь столбцов цифр по три в каждом, возле каждого столбца – алхимический символ. Отдельно, заключенные в квадрат, располагались еще две цифры.
Пока камень переходил из рук в руки, Бен внимательно следил за выражением лиц ньютонианцев.
– Кто-нибудь знает, что это такое? – спросил Бен, когда Стирлинг вернул ему камень.
Никто не знал.
– Понятно, – пробормотал Бен, пытаясь скрыть самодовольную радость, которая распирала грудь и рвалась наружу криком: «А я знаю!»
16. Маневры
Адриана вздрогнула и проснулась: ее паланкин опустили, он тяжело ударился о землю. Адриана недоуменно огляделась по сторонам, пытаясь понять, где она оказалась. Слева от нее спешивались многочисленные придворные, справа – Людовик махал рукой из своего паланкина. Король, любивший свежий воздух, путешествовал с открытым окном и знаками призывал Адриану последовать его примеру.
– Я лично буду командовать полком, – улыбаясь, сообщил ей король и жестом приказал носильщикам спускаться с холма.
Внизу раскинулся огромный луг, на котором маршировали две армии.
Наконец Адриана вспомнила. Ей удалось поспать каких-нибудь четыре часа, затем король послал за ней. Следуя прихоти, он решил воссоздать одно из славных военных сражений былых времен. Возможно, раньше это и показалось бы занятным развлечением, но сейчас Адриана воспринимала затею как извращение. В паланкине было жарко и душно, она приказала лакеям открыть дверь.
Паланкин короля преодолел большую часть склона и, на расстоянии сделавшись похожим на золотого жука, продолжал ползти вниз.
