как они с Джоном тащили домой
Бен притворился, что с увлечением рассматривает Большой пустырь. Метроном шагов раздавался все ближе и ближе. Бен затаил дыхание, страх парализовал его. «Конечно же, вчера этот человек остановился из любопытства, посмотреть на двух подростков и их странный прибор. Да и каждый бы остановился, зрелище-то было презабавное!» – уговаривал себя Бен.
Шаги замерли у него за спиной. Бен дрожал. Раздалось вежливое покашливание.
– Доброе утро, – произнес незнакомец, когда Бен отважился оглянуться. Он стоял на расстоянии какого-нибудь ярда [13] и рассматривал Бена с чуть заметной улыбкой на полноватом лице. По акценту можно было догадаться, что он откуда-то с севера Англии. Незнакомец улыбнулся шире, отчего на щеках появились ямочки. Но серые глаза не улыбались, взгляд был тяжелый, остекленевший.
– Доброе утро, сэр, – выдавил Бен, чувствуя, как дрожит его голос.
– Вы – Бенджамин, я не ошибаюсь? Бенджамин Франклин? – мужчина протянул руку. Бен тупо на нее уставился, незнакомец удивленно поднял брови и произнес: – Меня зовут Трэвор Брейсуэл.
– Ах да, сэр, – очнулся наконец Бен и протянул незнакомцу свою руку.
– Давайте немного прогуляемся, Бенджамин. – Просьба прозвучала как приказ. Бен кивнул, и незнакомец, положив руку на его плечо, развернул Бена по направлению к Большому пустырю.
– Простите, сэр, но откуда вы знаете мое имя?
– Бостон – маленький городишко, – заметил мужчина. – И выяснить имя мальчишки, который подсматривает в твое окно, совсем не трудно.
Лицо Бена залила краска стыда, но стыд тут же сменился страхом. Куда это они идут?
– Я… простите меня, сэр, – пробормотал он. – Я был тогда совсем маленький и…
– И никогда не видел плоды магических знаний в действии. Да, я понимаю, Бенджамин. Я знаю, как эти вещи поражают воображение.
Эти слова чуть приободрили Бена:
– Вы философ, да?
– Больше нет, – ответил мужчина. – Тебе ведь известно, что такое чудо, как мой свет, теперь легко купить за деньги. Боюсь, моя голова уже не способна осваивать новые знания. И более того…
Он остановился, огляделся по сторонам и крепче сжал плечо Бена. Потом пошел, все быстрее и быстрее, и вот они почти бежали по Большому пустырю. Бен пронзительно закричал, но крик тотчас же увяз и потонул в серой дымке тумана. Бен не поспевал, спотыкался, как вдруг почувствовал, что его уже волоком волокут по пустырю. Он попробовал вырваться, но мужчина схватил его за руку, пальцы, как стальные когти, впились в руку Бена. Он почувствовал себя совершенно беспомощным, в животе образовалась пустота, и Бен понял, что ему пришел конец.
5. Поездка в карете и посвящение в интригу
Адриана с немалым удовольствием наблюдала, как перо самописца плавно выводит строчки на листе бумаги. Математические символы перемежались со словами на латинском, английском, французском языках и рассказывали ей историю изумительной красоты, хотя и незавершенную. Несколькими днями раньше Фацио попросил ее разослать часть их расчетов «коллегам». Адриана не знала, кто они, поскольку «коллеги» никогда не подписывали послания. Ее тоже предупредили, что нельзя писать имя Фацио полностью, а ставить лишь букву «F». Сейчас она получала ответ от М3. По сравнению с Ml и М2, как она их различала, М3 нравился Адриане больше всех. Его ответы отличались, на ее взгляд, особым полетом мысли. Однако Фацио ожидал получить совсем не такой ответ. Нетерпеливо заглядывая ей через плечо, он бросил:
– Это не пойдет!
Адриане очень хотелось знать почему. В отправляемых и получаемых сообщениях она понимала почти все: переписка касалась движения тел, обладающих огромной массой. Адриана ясно видела, что идет расчет какого-то движения, скорее всего орбитального. Только что пришедшее письмо содержало алхимическую формулу, имеющую отношение к сродству, но Адриана не могла определить, к какому именно. Это сродство не было похоже на гравитацию, магнетизм или простую общность, хотя походило более на «притягивающее» сродство, нежели «отталкивающее».
– Это все равно что в темной комнате ловить черную кошку, – жаловался Фацио, направляясь в другой конец лаборатории к Густаву. – Зря я пообещал королю сделать это! Но ведь мне нужно самую малость – получить промежуточную формулу. Всего ничего! А с такими ответами я буду ждать ее до судного дня!
– Я даже не понимаю, как мы можем определить, что нашли правильное решение, – ответил Густав.
– Мы должны знать, что мы правы, до того, как приведем в действие этот объект, – сказал Фацио. – Иначе через месяц будет уже поздно что-либо предпринимать! Мне недостает простейшего ответа! А в том, что ответ должен быть простым, я и не сомневаюсь!
– Мы найдем его, – заверил Густав.
– Надеюсь. Я сказал королю… – но он оборвал себя на полуслове, как будто вспомнил, что здесь Адриана.
«Если бы я только знала, над чем это вы, глупенькие, бьетесь, я, возможно, помогла бы вам», – про себя выговаривала им Адриана. Для нее вся работа Фацио действительно представляла большую загадку. Если бы только ей была понятна связь между расчетами движения и алхимической формулой, то она бы произвела свои расчеты и устроила так, будто они пришли от М2. Именно от М2 приходят письма, написанные разными почерками, из чего она сделала вывод, что у того два секретаря.
Раздался резкий стук в дверь. Выяснить, кто пришел, должна была Адриана, но это означало пропустить часть письма. Она только что поменяла бумагу и теперь не могла найти уважительного предлога, чтобы увернуться от своих обязанностей. Как только формула окажется на столе, а новый лист будет вставлен в самописец, Фацио тут же заберет формулу, и они с Густавом начнут ее обсуждение, а она навсегда потеряет
