Эспер обвел контур следа пальцем. Удивительно, но стоило лесничему прикоснуться к отпечатку лапы неведомого зверя, как он ощутил металлический привкус во рту, а желудок вновь болезненно сжался, явно намереваясь извергнуть все содержимое. Повинуясь инстинкту самосохранения, Эспер на внезапно ослабевших ногах отошел от ручья шагов на пятнадцать и опустился на землю. Голова у него шла кругом, он дрожал как в лихорадке.
Лесничий просидел без движения довольно долго, пока слуха его не коснулись голоса, долетевшие издали. Со стороны дороги.
Как раз оттуда, где он оставил лошадей.
Тогда Эспер встал и, превозмогая слабость, поспешил назад, стараясь двигаться как можно быстрее и не поднимать шума. Голова у него по-прежнему кружилась, но тошнота отступила и к ногам вернулась твердость. Это позволяло надеяться, что странный недуг пройдет так же стремительно, как и овладел Эспером.
Их было четверо, и когда Эспер добрался до того места, где оставил лошадей, незнакомцы уже окружили Огра и Ангел.
– Славные коняги! Глянь-ка, на них королевское клеймо. Ну дела! – сообщил один из них, долговязый, нескладный парень, у которого не хватало переднего зуба.
– Нам лучше их не трогать. Если мы их уведем, то, провалиться мне на этом месте, добра из этого не выйдет, – заявил второй.
Этот был постарше, невысокого роста, большеносый, обросший жирком. Третий, крепко сбитый рыжеволосый малый, похоже, не имел никакого мнения на этот счет. Что касается четвертого, то у него, несомненно, имелось свое мнение, но не было никакой возможности его выразить – изо рта торчал кляп, а руки и ноги перетягивали веревки.
На вид этому последнему казалось не более шестнадцати лет, и, судя по щеголеватому наряду, он был городским жителем. Веревка, стягивающая его тонкие запястья, была прикреплена к сбруе старой желтой кобылы. Рядом стояли еще две лошади – гнедой мерин и кобыла такой же масти.
Рыжеволосый то и дело настороженно смотрел по сторонам. Дважды взгляд его, казалось, уперся прямо в Эспера, притаившегося в зарослях папоротника, однако, похоже, рыжеволосый не заметил ничего подозрительного.
– Стал бы тебе королевский слуга так запросто бросать своих коняг, – вновь подал голос долговязый. – Наверняка он погиб. Откинул копыта. Или клячи сами убёгли от раззявы. Глянь-ка, они даже не стреножены.
– А зачем их стреноживать? – возразил длинноносый. – Вишь, какие умные коняги. Их хозяин, я так смекаю, отошел в сторонку, справить нужду, и вот-вот вернется.
– Далеко же его унесло, – усмехнулся рыжий. – Стыдливый, видно, малый. Не хочет, чтобы коняги видели его за срамным делом.
Эспер никогда прежде не встречал этих парней, однако он почти наверняка знал, кто они такие. Все приметы троицы в точности соответствовали описанию разбойников, которые недавно явились из Визгарта и уже успели доставить немало неприятностей купцам, путешествующим по Королевской дороге. Лесничий собирался изловить их летом, когда в распоряжении у него будет достаточно людей.
Сейчас он притаился, выжидая. Если они оставят лошадей в покое, он не будет выходить из засады, но украдкой проследит, куда эти люди направляются. Возможно, они и есть те самые неведомые убийцы, которых он ищет. Кроваво-красный, с коричневой отделкой плащ долговязого легко принять за пурпурную с золотом одежду королевских слуг.
– Мы возьмем этих кляч, – процедил долговязый. – Зачем добру пропадать? Если даже этот лопух, их хозяин, жив, здоров и бродит где-то поблизости, на своих двоих ему за нами никак не угнаться.
Он сделал несколько шагов по направлению к Огру и пробормотал: «Спокойно, спокойно. Хорошая лошадка».
Эспер, по своему обыкновению, тяжело вздохнул, вытащил из колчана стрелу и натянул тетиву лука. Ввязываться в драку ему сейчас было совершенно ни к чему, но дарить своих коней этой троице он отнюдь не собирался.
Огр тоже не собирался менять хозяина и потому начал обороняться самостоятельно. Как только долговязый приблизился к нему, огромный жеребец встал на дыбы и нанес разбойнику сокрушительный удар копытом в грудь. Долговязый полетел на землю. Его длинноносый товарищ меж тем в недоумении рассматривал невесть откуда взявшуюся стрелу, пронзившую ему бедро.
Тогда как рыжий проявил больше проворства, чем рассчитывал Эспер, да и глаз у него оказался острым. Эспер пустил в него вторую стрелу, но руки все еще дрожали от той внезапной хворобы, что приключилась у ручья. Он промахнулся, и рыжий натянул тетиву своего лука. Лесничий отчетливо видел, как стрела летит в его сторону. Зловещий полет казался ужасающе медленным, но Эспер знал, что это иллюзия. Уклониться от летящей стрелы невозможно.
Однако стрела встретила на своем пути неожиданное препятствие в виде лозы дикого винограда, отклонилась от цели и просвистела у самой щеки Эспера.
– О, Неистовый! – пробормотал Эспер, чудом избежавший смерти.
Теперь надо было действовать, не теряя ни секунды. Впрочем, рыжий тоже понимал это. Скрываясь за деревьями, оба одновременно вскинули луки. Рыжий занимал более выгодную позицию. Несомненно, разбойник не только отлично стрелял, но и был чрезвычайно легок на ногу. Перебегая от ствола к стволу, противники постепенно сходились.
Их разделяло примерно пятнадцать ярдов, когда рыжий выпустил вторую стрелу. Она попала в верхнюю часть груди Эспера, однако вреда не причинила, отскочив от кожаного нагрудника. Эспер тоже выстрелил, но промахнулся. Теперь противников разделяла небольшая рощица, где деревья росли слишком густо, не позволяя целиться.
Вновь они увидели друг друга, когда оба оказались на поляне. Расстояние между противниками уже не превышало шести ярдов. Эспер остановился, как следует прицелился и послал стрелу.
Стрела, выпущенная разбойником, пронеслась в воздухе у самого уха Эспера. На этот раз выстрел
