– Но, кажется, они благосклонно настроены к королю Карлу.
– Да, Карл завоевал у них уважение, так, по крайней мере, говорят его люди. А еще говорят, что янычары относятся к нему лучше, чем султан, который сам никогда, в отличие от Карла, не воюет. Янычары чувствуют в шведском короле родственную душу, он для них такой же отважный солдат, как и они сами. И вот я думаю, именно сейчас янычары отказываются выполнять приказы султана.
– Да разве такое может быть?
– Нам известно, что султан и русский царь тайно сговорились: Турция уходит из Венеции и оставляет здесь Карла без защиты и покровительства. И ему ничего не останется, как дать деру в свою Швецию, которая сейчас фактически находится в руках русских и голландцев, и получается, что Карлу вообще некуда деться.
– Но ведь Россия и Оттоманская империя враги?
– Похоже, они считают, что пришло время поделить мир и установить границы, – сказал Роберт. – Так что во всем этом деле крайним оказывается только Карл. Царь не будет заключать с ним мир здесь, а Карл никогда не перестанет натравливать султана на царя. К этому следует добавить, что янычары – истинная сила империи, ее плоть и кровь. Но они склонны прислушиваться, что посоветуем им их друг Железная Голова.
– Так получается, что в Венеции Карл попадает в капкан. Турция уходит, Россия приходит…
– Ходят слухи, как только Карл будет схвачен или успеет убраться куда подальше, то московиты тоже оставят Венецию.
– Кому оставят?
– Венецианцам, наверное, а может, турки вновь сюда вернутся. Да кто их разберет, не знаю я!
– Ну и игры! – пробормотал Бен. – Весело тираны развлекаются.
– Ты только не забывай, что и наш дорогой капитан Фриск один из таких игроков-тиранов.
– Он совсем другой, Робин. Он честно бьется за свое место под солнцем.
– Ага, ну и посмотри, где его место. Не сегодня-завтра это храброе насекомое раздавит нога какого- нибудь гиганта.
Бен пожал плечами:
– Мне, конечно, неприятно, что он был не совсем честен с нами, но, несмотря на это, я очень люблю нашего тирана Фриска. Но сейчас все это нас не должно волновать. Для нас сейчас главное – найти Ньютона и Ленку.
– Ха, да как же ты найдешь Ньютона? Даже если поверить Фриску на слово, что Ньютон отправился именно сюда…
Бен с трудом улыбнулся, доставая что-то из кармана. Это «что-то» оказалось металлической пластинкой с привязанной к ней ниткой. Она секунду бесцельно поболталась в воздухе, а потом уверенно показала куда-то вглубь города.
– Я точно не знаю, где Ньютон, – сказал Бен, – но его лодка вон там.
– Хочешь сказать, где-то рядом?
– Ты за стрелкой наблюдай. Будь лодка далеко, стрелка бы не подавала признаков жизни.
Роберт кивнул и стал пристально рассматривать окружавшие его здания.
– Каким-то странным курсом мы плывем, Бенджамин, – проворчал он.
– Пока на место не прибудем, я не могу сказать, странный у нас курс или нет.
Роберт кивнул, что-то увидел вдали и воскликнул:
– О боже! Ты только посмотри туда, Бен!
Бен повернул голову и в первую секунду ничего не мог понять. Канал впереди обрывался и уступал место городской площади, только вместо настоящей площади был огромный бассейн с водой. По нему суетливо сновали туда-сюда гондолы, небольшие парусники, баржи, баркасы. За площадью открывался выход к морю, на рейде стояли большие морские суда, на них-то Роберт и показывал пальцем. Среди византийских галер, бригантин, пинок, галеотов, среди многоцветья флагов и парусов возвышалась стройная мачта нью-йоркского шлюпа. Сотню раз Бен наблюдал, как эти красавцы заходили в гавань Бостона. Гордо реял на самом верху мачты, сопротивляясь прихотям средиземноморского ветра, королевский флаг.
У Бена на глаза навернулись слезы, он схватил Роберта за руку.
– Я верил, – прошептал он, – что мы их встретим.
Он проснулся на узкой, но удобной кровати – и в полном изумлении. Последнее, что он помнил отчетливо, был развевающийся над шлюпом флаг и охватившая его уверенность, что все будет хорошо.
Он протер глаза, огляделся, и волосы у него встали дыбом.
Турки! В комнате было полным-полно турок, и ни одного европейского лица.
– Тебе лучше, англичанин?
Вздрогнув, Бен повернулся и увидел юношу в полосатом халате примерно его возраста, с большими черными продолговатыми глазами.
– Ты говоришь по-английски? – спросил Бен, и вопрос прозвучал как-то глупо. Но за последние три года с ним по-английски говорили только сэр Исаак и Роберт, и его поразило, что какой-то иностранец заговорил с ним на его родном языке.
