– Погоди, – остановил его Казио.
– У тебя есть минута.
– Что тебе известно про з'Акатто?
– Думаю, меньше, чем тебе, – пожал плечами Малконио. – А что?
– Один человек в з'Эспино, знающий з'Акатто, назвал его эмратуром.
– Странно.
– Меня это тоже удивило.
– Он действительно сражался в нескольких войнах, – продолжил Малконио. – Почти все сражались, даже отец.
– Да, но чтобы командиром?… В таком случае почему он…
– Почему посвятил жизнь тому, чтобы учить дрянных сынков практически разорившегося аристократа владению оружием? Понятия не имею. Может, тебе следует у него спросить?
– А ты никогда не пытался задавать ему личные вопросы?
– Раз или два случалось, – улыбнувшись, ответил Малконио, – когда я еще был слишком молод, чтобы понимать, что этого делать не следует. Но ведь он всегда любил тебя, Казио. Ты для него особенный. Да и остался он ради тебя.
– А кто убил нашего отца, Малконио?
Лицо старшего брата слегка смягчилось.
– Казио, я никогда тебя не понимал. Разве что когда мы оба были мальчишками… В те времена мы неплохо развлекались, верно? Но ты всегда был слишком серьезным, словно маленький священник. А потом, после того как умер отец…
– Я не хочу об этом говорить, а у тебя нет времени.
– Возможно, другого времени не будет, – сказал Малконио. – После смерти отца ты взялся за фехтование, словно не видел для себя другой жизни. Как и любой мальчишка на твоем месте, ты поклялся за него отомстить. Мы ничего не говорили тебе про дуэль, поскольку боялись, что ты убежишь и попытаешься отыскать того человека.
– Я бы так и сделал.
– Но когда ты стал взрослым и, вне всяких сомнений, самым искусным дессратором в Авелле или даже во всем Теро Мефио, ты перестал спрашивать и больше не пытался узнать, как погиб наш отец.
– Потому что мне стало все равно, – ответил Казио. – Отец был дураком. Он разбазарил наше состояние и позволил себя убить.
– Ты каждый день сражаешься на дуэлях, – проговорил Малконио. – Как ты можешь винить отца за то, что он принял участие в одной? В особенности если ты ничего не знаешь про обстоятельства, вынудившие его так поступить.
– Я знаю, что он получил удар в спину, – тихо сказал Казио. – Я видел тело, Малконио. Какой дуэлянт получает удар в спину?
Малконио помолчал несколько мгновений.
– Я не видел того боя, ты тоже, – наконец сказал он. – Почему ты вдруг снова об этом заговорил?
– Не знаю, – признался Казио. – Просто вдруг пришло в голову.
– З'Акатто видел ту дуэль. Тебе нужно поговорить с ним. Но… отец был неплохим человеком, Казио. А при жизни матери – так и вовсе замечательным. Часть его умерла вместе с ней.
Они снова немного помолчали.
– А когда ты видел Ческо? – спросил Казио.
– Два месяца назад. У него все хорошо. Три собственных корабля. Знаешь, ты всегда можешь к нам присоединиться.
– Я не могу отказаться от своего имени и нашего дома, – ответил Казио. – Не могу.
Малконио закатил глаза.
– Оглянись по сторонам, – сказал он. – Ты уже отказался – только еще не знаешь этого.
Казио вздохнул и посмотрел на горизонт, где собиралась буря.
– Шторм не успеет сюда к сроку, чтобы помочь нам?
Малконио покачал головой.
– Он движется в другом направлении.
Когда Энни уселась на край своей койки, она снова почувствовала тошноту. Остра стояла около окна и смотрела сквозь толстое стекло.
– Они приближаются со стороны кормы, – сказала Энни – Ты не туда смотришь.
– Я знаю, – ответила Остра. – Просто… мы должны быть там, наверху.
– Они правы, – проговорила Энни. – Мы будем им только мешать.
– А вдруг мы могли бы помочь, – запротестовала Остра. – Мы ведь и раньше попадали в переплет.
