Когда он вернулся к ним, Лешья указала в сторону реки.
– Я заметила его отсюда – оно плыло под водой. Мы увидим, если оно появится вновь.
– Да, – проворчал Эспер, – теперь понятно, почему ты покинула свой пост.
– Я не могла стрелять отсюда, – возразила Лешья. – Кроме того, здесь остался Эхок.
– Никто тебя не упрекает, – сказал Эспер. – Если бы не ты, мы все были бы в желудке у этой твари.
– Почему песня не подействовала на тебя? – резко спросила Винна.
– Я сефри, – спокойно ответила Лешья. – Наши уши устроены иначе. – Она улыбнулась Стивену. – Да и музыка людей мне не настолько нравится.
Винна приподняла бровь, но больше ничего не сказала.
– Тем не менее, – заметил Стивен, – откуда ты могла знать, что чудовище не сможет тебя зачаровать?
– А я не знала, – ответила Лешья. – Однако приятно было узнать, не так ли?
Винна посмотрела на сефри.
– Спасибо тебе, – сказала она. – Ты нас всех спасла.
Лешья пожала плечами.
– Я же сказала, что мы союзники.
– А как мы убьем чудовище? – нетерпеливо спросил Эспер.
– Не думаю, что мы это сделаем, – ответил Стивен.
– Почему это?
– Возможно, будь у нас время, мы сумели бы изранить его до смерти, но времени у нас как раз и нет. Они уже почти закончили путь паломничества. Эспер, нам необходимо помешать им его завершить.
– Но указания для последнего храма у нас, – напомнила Винна.
– Верно, – кивнул Стивен, – однако это означает всего лишь, что им необходимо кого-то послать в Эслен к прайфеку. Значит, у нас есть немного времени. Никвер потерял голос, а это его самое страшное оружие. Предоставим рыбакам покончить с ним. – Он повернулся к Лешье. – Ты назвала его седмар. Это слово из языка сефри?
– Матушка Гастия называла так греффина, – добавила Винна.
Глаза Лешьи широко раскрылись.
– Вы говорили с матушкой Гастией? – В ее голосе звучало удивление. – Я считала, что она умерла.
Эспер вспомнил, как выглядела старуха, когда они виделись в последний раз, – кости и более ничего.
– Возможно, теперь она уже мертва, – сказал Эспер. – Но мы с ней беседовали.
Лешья поджала губы, однако спорить не стала.
– Настоящего языка сефри не существует, – пояснила она. – Мы отказались от него много лет назад. Теперь мы говорим так, как люди, живущие вокруг нас, и все же некоторые древние слова сохранили. «Седмар» – одно из них. Оно означает «демон седоса». Греффин, уттин и никвер – все они седмары.
– Они связаны с седосами? – спросил Стивен.
– Ты не можешь этого не знать, – напомнила Лешья. – Греффин шел по седосам, когда вы увидели его в первый раз.
– О, – догадался Эспер, – видимо, так церковники их и находят.
– Но ты имеешь в виду более глубокую связь, – настаивал Стивен.
– Да, они являются порождением силы седоса и питаются ею. В известном смысле седмары есть воплощение силы седоса.
Стивен покачал головой.
– Бред какой-то. Из твоих слов следует, что чудища – воплощения святых.
– Нет, – возразила Лешья, тщательно подбирая слова, – из них следует, что святые есть воплощение могущества седоса, равно как и седмары.
Эспер с трудом сдержал смех, увидев, как разинул рот Стивен. На мгновение тот снова превратился в наивного юношу, которого лесничий встретил на Королевской дороге несколько месяцев назад.
– Ересь, – наконец вымолвил Стивен.
– Да, – сухо ответила Лешья. – А разве не предосудительно выступать против церкви, когда та приносит в жертву детей, чтобы накормить темных святых? Я сгораю со стыда.
– И все же… – Стивен не закончил свою мысль и погрузился в мрачные раздумья.
– Она права, – согласился Эспер. – Если у нас нет времени на то, чтобы убить никвера, значит, у нас нет времени и на то, чтобы торчать тут и умствовать.
Стивен неохотно кивнул.
– Я еще раз просмотрел свои карты, – сказал он, – но не нашел ничего похожего на Крубх Крукх. Логика подсказывает, что нам нужно двигаться на восток.