Открывайте ворота, – распорядился он и начал спускаться вниз по лестнице, чтобы встретить гостей.
Франклин последовал за ним.
Оглторп сдержанно поклонился, не Франклину – Нейрну, несмотря на оценку, которую тот ему дал.
– Мои воины останутся за воротами, губернатор, – сказал маркграф.
– Мы будем рады видеть всех вас в качестве наших гостей, – заверил его Нейрн.
Оглторп скупо улыбнулся:
– Губернатор Нейрн, я не хочу тратить время на лишние формальности. У меня нет полной уверенности, что мы сегодня заключим пакт о взаимопомощи. И может так случиться, что я выеду из этих ворот только для того, чтобы вернуться и разрушить их. И поэтому ни я, ни мои люди – мы не хотим быть неблагодарными в ответ на ваше гостеприимство. Сам же я позволил себе оказаться на вашей территории только для того, чтобы узнать, когда состоится совет.
Нейрн осторожно откашлялся:
– Вы приехали первыми. Мы ждем еще испанцев, французов, криков, чероки, маронов…
При упоминании последних Оглторп нахмурился:
– Маронов? С этим сбродом никто из нас не заключает союза. Стоит только повернуться к ним спиной, как, будьте уверены, губернатор Нейрн, они вам сразу же перережут горло.
– Риск существует всегда, – вмешался в разговор Франклин, – особенно обидно тогда, когда те, кого мы считали своими союзниками, нарушают договор.
И без того суровое лицо Оглторпа сделалось еще более жестким.
– Я не хочу долго рассуждать об этом до начала совета. Уверен, вы понимаете, что наш союз был заключен против иноземных врагов, и для того, чтобы сохранить равновесие сил между нашими народами, а вовсе не для того, чтобы защищать нас от нашего же собственного, законного короля.
– Вы имеете в виду царя Петра?! – с жаром воскликнул Франклин. – Того, кто вместо сидящего на троне Джеймса будет править нами? Вы…
– Достаточно, сэр, – прервал его Оглторп. – У всех нас будет возможность высказаться на совете, не так ли? И у вас, надеюсь, в том числе.
– Он прав, Бен, – сказал Нейрн. – Могу ли я предложить вам выпить с нами, маркграф?..
– Вынужден отказаться, но за предложение благодарю.
Он поклонился, развернулся и направился туда, где между деревьями его отряд разбивал палатки.
– Да-а, – угрюмо протянул Франклин, – интересно, сколько еще до захода солнца не дружески настроенных армий расположится у наших стен?
Пока все складывалось не так оптимистично, как он это себе представлял.
Вечером прибыла делегация чероки. У них был вид людей, которым пришлось за короткое время проделать трудный путь. И они не стали отказываться от предложенного им гостеприимства и сразу же въехали в открытые для них ворота. Франклин не желал втягиваться в долгую церемонию приветствия, предоставив это дело Нейрну, а сам наблюдал издалека. Нейрн умел управляться с этим до того, как стал губернатором. Перед тем как стать правой рукой Черной Бороды, он выступал в качестве посредника между колонистами и индейцами и знал их нравы и обычаи как никто из белых. И все же Франклин, движимый любопытством, не мог удержаться, чтобы не понаблюдать за ним со стороны.
Индейцев было семеро, все мужчины, в возрасте от шестнадцати до пятидесяти лет. Пестро одетые – в куртках из оленьей кожи или военных мундирах и в набедренных повязках, двое щеголяли в поношенных штанах до колена, из украшений – серьги, бусы и амулеты. Волосы либо коротко остриженные, либо выбриты самым невероятным образом. Их вооружение составляли ружья и устрашающего вида томагавки. Один из них показался Франклину слишком белым для индейца. Он догадался – парень, очевидно, сын торговца кожей, и в том, что он приехал вместе с индейцами, не было ничего особенного.
Конечно же, Франклин был знаком с племенем чероки, ему приходилось разговаривать с их представителями, приезжавшими в Чарльз-Таун на заседания Законодательного собрания и на конспиративные встречи Тайного союза. Это было сильное племя и верный союзник в войне с Фландрией – здесь ее называли войной королевы Анны – и в столкновениях с испанцами. Еще раньше Нейрн весьма оптимистично отзывался об их преданности, и Франклин доверял его мнению.
Оставшуюся часть вечера он провел за написанием писем, которые эфирограф должен был разослать в Луизиану, Флориду, чокто, натчезам, чикасо, командирам различных военных отрядов Тайного союза, губернаторам колоний… Медленно приближалась ночь. К наступлению полуночи он успел сделать только одну десятую намеченной работы. Подошла Ленка и положила ему на плечо руку:
– Пойдем спать, Бен. Бессонные ночи не лучший помощник в делах.
– Неправда. За счет сна можно сэкономить много времени.
Ленка постучала пальцем по письму, над которым он работал.
– Мой английский не идеален, – сказала она, хотя после десяти лет жизни в колониях к ее английскому невозможно было придраться, – но мне кажется, последнее предложение вообще не имеет никакого смысла.
Он удивленно поднял брови и перечитал предложение. Она оказалась права.
– Ну разве что пойти вздремнуть немного, – пошел он на уступки.
– Тебе нужен секретарь, – сказала Ленка.
Она отвела назад его голову, примерясь поцеловать в нос.
– Если ты о таком секретаре говоришь, то я знаю, кто справится с этой работой лучше всех…
Она изобразила удивление, хотя в выражении ее лица была некая доля неподдельного огорчения.
– Ах вот как! – произнесла она тихо. – Чтобы заманить тебя на супружеское ложе, я должна разыграть какую-нибудь роль, например твоей сотрудницы?
– Ленка… Ну нет, конечно. Я просто очень занят. Чего ты от меня хочешь?
– Ничего, – ответила она.
– Ну же. – Он обнял ее за талию, притянул к себе и посадил на колени. Под ночной рубашкой ощутил теплоту и мягкость ее тела. – Я совсем не уделяю тебе внимания, да?
– Да, – вздохнула Ленка. – Более того, Бенджамин, в том, что сейчас происходит, я не принимаю никакого участия. В лагере я чувствую себя совершенно ненужным человеком.
– Если все дело только в этом, то уверяю, работы здесь полным-полно. У меня, например, нестерпимо болит спина…
Она снова поцеловала его, на этот раз в губы.
– У меня такое чувство, будто нас куда-то несет течение. И мне это не нравится.
– Мне тоже это не нравится, моя дорогая. Ну ни в коей мере. И еще меньше мне хочется готовить этими письмами Армагеддон, но именно этим я и занимаюсь. – Он махнул рукой в сторону кипы писем на столе.
– А что, это действительно необходимо – рассылать всем письма разного содержания? – спросила Ленка. – Почему бы не отправить одно общее воззвание?
– Я так и хотел вначале, но чтобы убедить их всех, к каждому нужно найти индивидуальный подход. Губернаторов из лагеря консерваторов никак не пронять аргументами в республиканском духе Тайного союза, точно так же как и французского короля в Луизиане. Индейцев вообще не интересует, какое у нас, англичан, будет правительство, для них важно, чтобы торговля продолжалась и чтобы на их земли никто не посягал.
– И все же мне кажется, что ты мог бы выразить интересы всех групп в одном общем послании. Колонии не хотят, чтобы Старый Свет вмешивался в наши дела. Эта идея могла бы стать объединяющей для всех.
Франклин потер слипающиеся глаза.
– Это неплохая мысль, – согласился он. – В этом контексте тема с претендентом прозвучала бы неопределенно и двусмысленно. Пусть бы себе консерваторы воображали, что под Старым Светом мы имеем в виду Россию. Это бы и Луизиану осчастливило: у короля Филиппа появились бы права отбиваться от прочих желающих занять французский трон. Индейцы увидели бы в этом декларацию их собственных суверенных прав, – Франклин замолчал, задумавшись. – Все это нужно изложить с предельной аккуратностью.
– Да, и сейчас это тебе не под силу. Вот поэтому я и предлагаю тебе отправиться спать.
