Эмили густо покраснела, но продолжила:
– Мы изучали копии ньютоновских записей, тех самых, что он вел в Праге. На полях было очень много заметок, которые он делал, наблюдая за животным духом. А сам текст, несомненно, являлся ключом к истинно божественной науке. В нем содержалась формула, которая позволяла создавать устройства, посредством которых malakim могли действовать в материальном мире. Эти записи, их содержание в некотором роде перекликается с тем, что он говорит, – Эмили кивнула в сторону Ломоносова. – Простите меня, мсье Ломоносов, я не хотела вас перебивать, но, кажется, ваша идея объясняет записи Ньютона. Думаю, я вижу в ней ключ к математической формуле отражающей природу malakim. И, мадемуазель, ваши собственные работы…
Она замолчала, вдруг забеспокоившись, словно открыла тайну, которую не должна была открывать. Но Адриана неожиданно вспомнила… вспомнила ту формулу, над которой она работала много лет назад и которую однажды она увидела почти полностью. Формула могла объяснить ей природу ее необычной руки, природу обитателей эфира и многие иные предметы и явления, скрытые от глаз человеческих.
И вот сейчас все сошлось ее расчеты, эксперименты Ньютона, интуитивные прозрения Ломоносова. Она на краткое мгновение увидела, куда это все ведет, – к знаниям, от которых она отказалась много лет назад. Возвращает ее к тайне manus oculatus, к загадке природы Бога и Вселенной.
И ее охватил какой-то дикий ужас, она боялась не только за себя, но за каждого кто находился рядом с ней. Когда-то она встала на путь познания, тогда она была одна, и ее остановили. Остановили с помощью тонкого обмана и соблазна, но твердо и хладнокровно.
Нет сомнения, их снова остановят, и остановят окончательно. Она сказала серафиму, что не отступит перед лицом смерти, поддавшись страху. Но сможет ли она взять на себя ответственность за жизнь своих учеников?
Отстранение наблюдала она за молодыми людьми, которые возбужденно обсуждали научные идеи, неожиданно сошедшиеся в одной точке, и пыталась найти ответ на вопрос: как уберечь их от гибели.
6
Дипломат
Взрыв сотряс башню. На мгновение Франклину показалось, что она рушится и им с Нейрном суждено погибнуть под ее обломками. Вместе с этим ощущением к нему вернулась способность соображать. Вокруг палили из пушек и мушкетов, возможно даже, им удастся сбить летательный аппарат, а возможно, и нет. Он точно знал, что нужно сделать, именно это он и собирался предпринять.
Они кинулись вниз по приставной лестнице, последние десять ступенек преодолели прыжком и побежали, прокладывая дорогу сквозь бурлящий вокруг хаос. Летательный аппарат уже успел скрыться из виду. Вполне возможно, что его атака закончена, но Франклин страстно желал, чтобы это было не так. И хотя объект намеренно выплеснул им на головы огонь, его основной задачей, несомненно, была разведка. И эта задача скорее всего выполнена, если у пилота есть эфирограф или иное средство дьявольской связи. Но, возможно, пилот не успел отправить донесение. В любом случае, если аппаратом управляет человек, он может побояться возвращаться назад, не выполнив задания. Франклин не хотел, чтобы аппарат улетал. Если есть шанс не допустить попадания информации к силам претендента, то нужно этим шансом воспользоваться.
Ему с трудом удавалось пробиваться в толпе суетящихся людей. Чероки стреляли в воздух, перезаряжали мушкеты и снова стреляли и кричали во все горло. Колонисты ничем от них не отличались. Франклин на мгновение подумал о том, сколько их может погибнуть под градом собственных падающих вниз пуль.
Он упорно двигался вперед и наконец добрался до обоза, который был еще не полностью разгружен. Чертыхаясь, Бенджамин принялся рыться среди ящиков и узлов.
Провидение влепило ему хорошую затрещину: на несколько мгновений он превратился в кинетический объект, в один из многих – падающих, поднимающихся, сталкивающихся друг с другом. Он тряхнул головой, из носа потекла кровь. Он не мог понять, то ли ему череп раскроило, то ли еще какой жизненно важный орган поврежден, отчего его тело не понимает, что умирает.
'Ну разумеется, они хотят уничтожить провиант', – подумал Франклин и кинулся к тому самому месту, которое более всего интересовало воздушного противника. Почему они не разгрузили повозки и не попрятали все свои запасы в укрытие? Конечно, они хотели сохранить готовность сняться с места в любой момент, но ведь они же знали, что у московитов есть воздушные корабли…
'Идиот, хватит пустых рассуждений, ищи то, что нужно!'
Повозка, которую он искал, была перевернута и лежала на боку, вокруг валялось ее содержимое. Еще несколько шагов, и он превратит это содержимое в ворох конфетти. В развороченной повозке легче искать то, что нужно. С мрачным видом он пытался сосредоточиться на поисках и не смотреть на небо – нелегкая задача. В голове все время сверлило, что, может быть, сейчас небесный Стрелец натягивает лук и целится прямо ему в макушку.
Звук нового взрыва заставил Франклина вздрогнуть, ближайший к нему фургон вспыхнул факелом. Перевернутая повозка, к которой он пробирался, укрыла его от огня и осколков, но взрывной волной его отбросило куда-то в сторону.
'И все-таки Стрелец промазал. Да, когда твои стрелы так велики…'
Он не сразу понял, зачем он тут оказался, с еще большим трудом осознал, что лежит как раз на том, что ищет. Неистово он принялся разворачивать холстину. У него над головой дзинькали, ударяясь об adamantium, пули. Вероятно, летательный аппарат висел у него над головой, упорно преследуя свою цель, но Франклин не хотел отвлекаться и не поднимал головы.
Наконец он нашел его – странного вида устройство, похожее на камертон, – усовершенствованный depneumifier. Повернув ключ, он включил его и направил вверх.
Возможно, пилот – или сам дьявол, занявший его место, – почувствовал нечто недоброе, или, возможно, решил, что слишком злоупотребляет гостеприимством, или у него больше не осталось метательного огня. По непонятным причинам объект вновь начал удаляться, быстро набирая скорость. Франклин продолжал держать depneumifier, все так же направляя его вверх. Он чувствовал легкое головокружение и тошноту, хотя устройство ничего неприятного не излучало. Немного гудело, но не раздражающе.
Летательный аппарат не упал на землю, на что Франклин очень рассчитывал. С ужасом и совершенно отчетливо он вспомнил, как Улер говорил московиты настолько усовершенствовали летательные аппараты, что они уже не зависят всецело от malakim.
Но вдруг аппарат, как птица, у которой оцепенели крылья, лишился жизненных сил. Он с трудом скользил по воздуху, страшно раскачиваясь, будто пытаясь взмахнуть крыльями.
Стена частокола скрыла его из виду, но Франклин услышал хриплые и радостные крики, огласившие окрестности. Франклин наконец заметил, что его бьет сильная дрожь, он с трудом мог держать в руках depneumifier. Чувствуя страшную слабость, он медленно и осторожно положил устройство на землю и сам опустился рядом.
Так он просидел несколько минут, когда к нему подошел Роберт:
– Ты сделал это, Бен! Или это был не ты! У края леса эта летающая бестия врезалась в дерево. Туда со всех ног бросились люди маркграфа, и дядя Томас не замедлил отправить туда своих ребят. Чего расселся, пойдем и мы посмотрим!
– Думаю, если я сделаю это чуть позже, то не умру от неудовлетворенного любопытства, – пробормотал Франклин. Он сидел на каком-то бауле и тряс головой, в надежде унять шум в ушах.
Вдруг Роберт заволновался:
– С тобой все в порядке! Ты не ранен?
– Нет. По крайней мере, так мне кажется. Но я, Роберт, не готов бежать и смотреть на упавший аппарат. Надеюсь, я с ним покончил.
– И это ты говоришь! Раньше ты не особенно скромничал и любил распространяться о своих подвигах в Старом Свете. Думаю, ты и от этих лавров отказываться не собираешься.
– Может быть, лет через тридцать, когда стану старым и толстым, я буду рассказывать о своих подвигах многочисленным внукам. Но сейчас я предпочел бы забыться в сладостной иллюзии, нежели смотреть в
