Весь Новоладожский уезд. Действительно, Вы благодетель Желудков наших — а от них И гнев, и злость, и добродетель, И множество страстей других. У нас помещик был свирепый Неукротимая душа! Он раз в жену тарелкой с репой Пустил — зачем не хороша!!! Ко всем сварливо придирался, Худел, страдальчески хандрил, И в доме всяк его боялся И ни единый не любил! Его сердитый, злобный говор На миг в семействе не смолкал, Неоднократно битый повар Свое искусство проклинал. Вдруг… (но какой, скажите, кистью Здесь подвиг Ваш изображу? Поверьте, движим не корыстью, Но благодарностью — пишу! Хоть я учился у поэта, Но не пошла наука впрок.) Вдруг… получается «Газета», И в ней — Ваш кухонный урок. Прочел небрежно гордый барин (То было в пятницу, при нас) И как на Пушкина Фиглярин Напал[132], о доктор мой, на Вас. Но не дремал и разум женский: Прочла жена и — поняла. И в сутки повар деревенский Стал человеком из осла. И что ж? (Я был всему свидетель, Клянусь — не ложь мои слова!) Нет, ты не знала, добродетель, Полней и краше торжества! И никогда с начала света Порок сильнее не страдал: Помещик наш из-за обеда И краснощек и ясен встал. В слугу не бросил чашкой кофе; И — доктор мой! гордись! гордись! Как из фонтана в Петергофе Рекой из уст его лились Слова не бранные… Уроки Твои из грешной сей души Изгнали жесткость и пороки!.. С тех пор, что ты ни напиши, Родным, друзьям, жене читает, Тебя отцом своим зовет, Весь от блаженства тает, тает И в умиленьи слезы льет. С тех пор он стал и добр и весел, Детей ласкал, жену любил. Злой управитель нос повесил, «Мужик судьбу благословил!»[133] Вот пример, который лучше всех похвал и восклицаний показывает великое значение Ваших, милостивый государь, лекций. Засим мне более ничего не остается, как пожелать Вам от искреннего моего сердца всех благ жизни.
И да не говорит, не ходит — Повержен в лютый паралич, — Кто на тебя хулу возводит И злонамеренную дичь. Ты Пуф, но ты не пуф нахальный — Досужий плод журнальных врак: Ты человек — и достохвальный, А не какой-нибудь дурак, Кормилец сорока губерний, Ты и умен, и терпелив. Твоим врагам — венец из терний, Тебе — из лавров и олив! Трудись, трудись, не уставая! Будь вечно счастлив, здрав и свеж, И, есть Россию научая, Сам на земле не даром ешь!.. С глубочайшим высокопочитанием и пр.
Такой-то. Ответ доктора Пуфа г. Такому-то Письмо Ваше, милостивый государь, тронуло меня до глубины моих внутренностей, как рюмка настоящего мараскина после обеда; ваш поэтический талант повеял на меня — как запах свежих трюфелей. Обещаю Вам, что при полном издании моих творений я непременно напечатаю Ваши стихи на первом листе в утешение моим почитателям и в устрашение моим врагам и завистникам.
Только вот что дурно: Вы добиваетесь, как меня зовут, и ваше предположение касательно того, что зовут меня Иваном Ивановичем, не без основания, хотя не имеет исторической определительности. Изволите видеть: на Руси, как довольно известно, у нашего брата немца имя переменяется; в молодости — Иван Иваныч, в средних летах — Карл Карлыч, в старости же Адам Адамыч. Вот во что Вы не вникнули. Впрочем, все это дело постороннее — я не Иван Иваныч, не Карл Карлыч, не
