семифутовой твари, мохнатой громадины, мечущейся за полупрозрачным барьером, от прочих кошмарных скотов Лину затошнило. В дальнем углу сарая вдруг что-то свистнуло, и в воздух взвился столб пламени.
— С меня достаточно. Каким же психом-извращенцем надо быть, чтобы держать у себя эту мерзость? — шепотом выругалась девушка, хотя и продолжала храбриться.
Пройдя мимо клеток с монстрами, она добралась до участка, заставленного всякой фермерской утварью и пищевыми контейнерами. Запах диких зверей тут чувствовался меньше, но воздух стал заметно холоднее.
— Квор? — негромко позвала она. — Квор, это я, Лина. Ты здесь?
— Очень плохо.
Почему же веселый голосок хлестнул девушку, точно кнутом, заставив с криком обернуться?
— Бесс! Ради богов, не пугай меня так!
Лина облегченно перевел а дух, глядя на приближающуюся одноклассницу, одетую в белый балахон с поднятым воротником.
— Если ты ищешь Квора, его тут нет. Он где-то в другом месте.
— В другом? Но ведь твой отец взял его к себе.
Бесс рассмеялась и шагнула еще ближе. Лина отчего-то попятилась и, не успев сообразить, как это вышло, оказалась зажатой в углу. Нога наткнулась на что-то твердое.
Опустив глаза, Лина оцепенела. Она ударилась о гроб, очевидно вырытый из могилы, поскольку на стенках серела подсохшая глина. Прежде его скрывали от девушки кипы прессованного сена.
— Бесс, зачем это? — Даже произнося это, Лина еще не осознавала истинного положения вещей. — А-а-а-ах!
Что-то ледяное стиснуло ее лодыжку в тот самый момент, когда она уже собиралась отступить. Девушка закричала, ибо крышка гроба соскользнула, а из-под нее высунулась бледная рука.
В отчаянии рванулась она в сторону выхода, но путь к свободе преграждала Бесс.
— Расслабься и постой немного, Лина, — сказала та.
И налитые кровью глаза пригвоздили Лину к месту.
Позади что-то тяжело стукнуло о землю. Лина обернулась.
Перед гробом стоял Ферн. Его защитная фуфайка и грязноватые штаны, столько раз виденные Линой, лишь распалили страх девушки.
— Чертовски неудобное место ты выбрал, чтобы вздремнуть.
Голос Лины дрогнул, а рот Ферна скривился в ухмылке.
— Я как раз собирался навестить тебя, но рад, что ты сама заглянула к нам. Уверен, они будут безмерно счастливы.
— Стой-ка, стой! Кто это «они»? Я пришла сюда повидаться с Квором. Где он? — спросила Лина, прикидывая, сколько ей потребуется времени, чтобы добежать до двери.
— Он со
Увидев мелькнувшие клыки, Лина взвизгнула, смятенно взывая к Бесс.
Но дева в белом балахоне лишь зловеще осклабилась и стала одну за другой расстегивать пуговицы.
— Мне было так одиноко, Лина, — проворковала она. — Я не могла выходить, никого не видела и была так голодна. Как-никак, с тех пор, как я выпила папину кровь, я не ела ничего, кроме скотостражей. И, кроме того, папа…
Восковые руки взлетели, и белые одежды упали на пол.
Впервые в жизни Лина осознала, что существуют вещи столь ужасные, что закричать ты не в силах, как бы тебе того ни хотелось.
Тело ее одноклассницы — все, что ниже шеи, — не могло принадлежать живому существу. Из-под сморщенной, сине-черной иссохшей плоти болезненно выпирали ребра, а внутри вздрагивал какой-то комок, вероятно сердце, продолжавшее отсчитывать время утраченной жизни.
— Папа пил мою кровь. — Бесс загадочно улыбнулась. — Каждый день, каждый день он целовал меня в шею и пил, пил вволю. Он сказал, что давно хотел меня. Но после всего он не мне позволил отхлебнуть его…
— Это… это слишком…
Новые страхи раздавили, разбили, расколошматили старые. Лина перепуганным кроликом метнулась к двери, но одна из сухих веточек, служивших Бесс руками, поймала девушку и притянула ближе.
Холодное, точно лунный свет, дыхание коснулось шеи Лины.
— Знаешь, я хочу тебя. В школе я все время думала о тебе. Хотела поцеловать тебя, хоть разочек. И теперь я сделаю это.
— Пусти! — Лина боролась изо всех сил, но рука, удерживающая ее, казалась стальным обручем.
— Все в порядке, да, папа? — Неприкрытые голод и страсть звучали сейчас в голосе Бесс.
Ферн подумал немного, затем кивнул:
— Остальные, возможно, и возмутятся, но глоток или два ничего не изменят. В конце концов, даже если мы не тронем ее, сама знаешь, что случится рано или поздно.
Эти слова обрушили на Лину тонны первобытного страха.
И когда влажные теплые губы коснулись ее шеи, здравый смысл покинул Лину. Безумие пробило стену ужаса и тяжелой обжигающей волной выплеснулось наружу.
Бесс отшвырнуло к дальней стене. Дико вопящая девица завертелась волчком, точно одержимая. Ферн не обратил внимания на треск толстых досок, но с его лица сошла жадная ухмылка вампира, оглядывающего свою добычу.
— Ну что ж… этого следовало ожидать, — тяжко вздохнул он.
Лина бросилась бежать. Ферн сложил губы особым образом, и по бараку поплыли зловещие звуки — хозяин призывал скотостражей.
Лина обернулась и метнулась назад.
В дверь одна за другой начали протискиваться гротескные фигуры: гигантский паук, колоссальная улитка, сочащееся слизью существо, формой напоминающее огромную актинию, клубок извивающихся фиолетовых щупалец. Армия скотостражей наступала.
Монстры окружали пятящуюся, бледную как полотно Лину.
— Мы не можем позволить тебе сбежать снова, — рассмеялась Бесс, лениво поднимаясь на ноги. — Ну же, иди ко мне. В любом случае ты уже…
Лина зажала уши, всем своим существом противясь тому, что собиралась сказать Бесс.
Тем временем кольцо зловонных чудовищ сжималось.
— Ладно, я готов, — подала голос левая ладонь Ди.
Охотник кивнул.
За исключением размазанных по земле комочков окровавленной грязи и чуть дымящейся пригоршни пепла все диковинные компоненты исчезли. Кто бы поверил, что все это проглотил крохотный ротик размером с ноготь мизинца?
Ди молча взлетел в седло.
С состраданием взглянув на своего скакуна-киборга, он с силой хлестнул животное.
Впрочем, что толку в бешеной скачке в этом навечно запечатанном измерении?
— Где место спайки? — спросил Ди, пристально глядя прямо перед собой. В ушах его звенел ветер.
— В трехстах ярдах отсюда. Я сейчас в любой момент могу начать раскручивать пространство, так что лучше сам смотри, — напряженно отозвалась рука.
Что же подразумевал спутник-симбионт? «Сам смотри!» Смотри, как ветви стоящих у дороги деревьев, кусты, а следом тропа и даже небо изгибаются, растворяются, точно мираж, точно капли краски в воде, и
