в брачном союзе до самой смерти… двое преданных детей… Джозеф Янгблад и Лори Ли жили в полном согласии…
Роб видел, что мама не перестает вытирать обильно льющиеся слезы. Папа умер! Папа умер! Он должен быть силен духом и поддерживать маму!
Заиграл орган, и хор запел, все тише и тише, один лишь куплет, и люди в церкви подпевали едва слышно:
Потом от имени Ассоциации содействия прогрессу цветного населения выступила Джозефин Роллинс — она была уже на сносях. Роб сидел между матерью и Айдой Мэй и обнимал маму за плечи, чувствуя, что это придает ей силы и что вся длительная панихида тоже является для нее источником силы.
— Ассоциация содействия прогрессу цветного населения дает перед богом клятву бороться за принципы, которым посвятил свою жизнь Джозеф Янгблад и за которые он умер… Под руководством его подруги жизни Лори Ли Янгблад и других таких же людей мы объединим негров Кроссроудза и всей Джорджии… сотни и тысячи негров… и честно мыслящих белых…
Теперь мать уже не плакала. Она обрела силу духа, и эта сила каким-то таинственным образом передавалась Робу. А ведь это он должен был помочь ей стать сильнее духом!
Потом зачитывали телеграммы из разных городов Америки, и казалось, что все люди во всем мире знают о смерти Джо Янгблада.
Как сквозь туман, Роб видел священника Ледбеттера, медленно идущего к кафедре под тихое пение хора: «
Позавчера, после того, как ушел Гас, Роб долго думал о профсоюзном собрании, и мысль, в которой переплетались профсоюз и папа, не покидала его даже в постели, не давая сомкнуть ни на минуту глаза. На следующий день, помогая делать приготовления к похоронам, он по-прежнему неотступно думал об этом и дивился самому себе, как можно сейчас думать о чем-нибудь ином, кроме папиной смерти. Но уже прошлой ночью он твердо решил, что посвятит себя организации профсоюза, потому что таково было желание папы; и Дженни Ли, с которой он поделился своими мыслями, поддержала его, и Роб пожалел, что не рассказал это сразу и маме, но ничего, он успеет сказать ей потом. На профсоюзное собрание Роб немного опоздал, а когда он появился, все сразу стихли. Робу показалось, что почти все собрались там, то есть почти все негры, кроме Лероя, Вилла и двух-трех трусов, конечно; даже Оскар пришел с сыном и привел еще нескольких белых.
Было много шуму и споров, но обсудили все до самых мелочей. Почти каждый пожелал что-нибудь сказать.
— На первых порах надо быть очень осторожными. Хозяин-то не возрадуется!
— Пускай сам на себя пеняет! Мы организуем союз не для его выгоды!
— А все-таки осторожность необходима. Правильно говоришь!
И все дали клятву, как заговорщики. Священник Ледбеттер произносил слова этой клятвы, а участники собрания повторяли за ним. В члены профсоюза записались все, кроме двух или трех человек, которые попросили дать им немного времени поразмыслить. Председателем выбрали самого юного из присутствующих — Янгблада, казначеем — Хэка Доусона, Уилабелл — секретарем, а Оскара и Гаса — членами исполнительного комитета. Роб испытывал странное чувство: ему казалось, что он видит папино улыбающееся лицо, слышит раскаты его смеха и его песню «Шагайте, дети, вместе». Да, они создадут крепкий профсоюз и вовлекут в него всех!
Но папа мертв! Папа мертв, и Роб хоронит его! Роб влажными глазами поглядел на алтарь и услышал слова, произносимые пастором Ледбеттером:
— Читаю по святому евангелию от Иоанна одиннадцатую главу, двадцать пятый стих: «Иисус сказал ей: «Я есмь воскресение и жизнь: верующий в Меня, если и умрет, оживет». — Он медленно закрыл библию.
— Да, если и умрет, оживет… оживет. Дьякон Янгблад перешел в иной мир, где царит покой и время остановилось, но хоть он умер, он будет жить. Он будет жить в сердцах любящих родных, его будет помнить баптистская церковь Плезант-гроува, церковный совет увековечит его память. Джозеф Янгблад живет во всех нас. Его дух живет в Ложе Фредерика Дугласа. Его дух живет в Ассоциации содействия прогрессу цветного населения. Его дух живет повсюду, где только собираются вместе мужчины и женщины, чтобы служить нашему богу и спасителю Иисусу Христу и святому делу свободы…
— Аминь! Аминь!
— Господи, помилуй душу Джо Янгблада!
— Боже мой!
— Братья и сестры, я говорю вам, а сердце мое исполнено печали, ибо дьякон Янгблад был мне братом и другом в полном смысле этого слова, я говорю всем вам, особенно же его убитой горем семье, что сейчас не время для слез. Но все же мы оплакиваем его, прости нас, отец небесный, потому что мы только слабые люди, живущие на твоей щедрой земле, и ум наш не может постигнуть твою бесконечную мудрость. Нам не понять, о боже милостивый, почему наш брат и отважный воин армии христовой пал от руки врага посреди бела дня в тот момент, когда битва только начинается. Но пойте хвалу господу, люди всей земли, настал день радости и славословий господу, и новых откровений, и новых упований, ибо кто из нас, здесь присутствующих, скажет, что Джо Янгблад умер напрасно? Кто скажет, что он не завещал нам свою силу, твердость духа и решительность, которые помогут нам сплотить всех богобоязненных, свободолюбивых людей Кроссроудза и всей Джорджии? Может быть, поэтому бог отозвал его, может быть, это его цель. Неисповедимы пути господни, да будет свято его имя! Джозеф Янгблад ушел от нас петь в небесном хоре вместе с Джоном Брауном, Гарриэт Табмэн, Фредериком Дугласом, Саджернер Трузс и Авраамом Линкольном, но правда, за которую он боролся, шагает по земле! Спи, возлюбленный брат, спи спокойно, брат Янгблад, отдыхай, отдыхай! Клянемся тебе, что мы продолжим твое дело до того великого утра, когда камень, который отвергли строители, сделается главою угла… Спи, брат Янгблад! Хоть ты и мертв, но ты будешь жить, ты будешь жить!
Из глаз Роба незаметно катились слезы, но это не были слезы скорби. Выступления разных людей об его отце, особенно же речь священника Ледбеттера, чувства и настроения всех его соплеменников, сидевших в жаре и духоте вдоль стен и стоявших в проходах, и внизу в воскресной школе, и на церковном дворе, и лица людей на вчерашнем собрании, и — главное — лицо матери, которое он видел сейчас перед собой, и человек в гробу, и Гарриэт Табмэн, и Джон Браун, и Фредерик Дуглас — все это вместе подняло Роба на какую-то новую, высшую ступень, внушило ему твердую уверенность, что отец пожертвовал жизнью не даром… И все же Роб плакал… Послышались звуки органа: это мисс Ханна заиграла «
