Ириэ не разрешил им пойти вторично в поселок Кумой. Туда направили прибывшую из Таира хоровую группу шахтеров. Фашистские молодчики на этот раз не осмелились сорвать концерт–митинг, устроенный на том же пригорке. А после концерта–митинга шахтеры прошлись с песнями по всему поселку. Они пели очень внушительно: хор состоял из одних басов.
Мацуко и Сумико ходили в поселок около дамбы и в деревни Инасэ и Куга. Эти выступления прошли вполне благополучно — никто не нападал. Правда, в деревне Инасэ бумажный театр пришли смотреть только подростки, и почти все босиком. Объяснялось это тем, что когда в эту деревню приходили агитбригады, многие родители прятали обувь своих детей. Зато в Куга публики собралось очень много — и детей и взрослых, и после представления члены деревенской молодежной группы угостили Мацуко и Сумико вкусными лепешками.
Из Куга вернулись поздно ночью. На поляне перед часовней горели костры. Вокруг них сидели и лежали дружинники и члены отрядов действий, отбывшие дежурство на передовой. Мацуко и Сумико устроились под вязом, сделав навес из соломенных накидок, развешанных на ветвях.
В нескольких шагах от них расположились рабочие с дамбы. Они обсуждали события на соевом заводе. Сакума предупредил земельных арендаторов из Нового и Старого поселков о том, что не будет давать из водоема воды для заливки полей, так как водоем находится в полосе, подлежащей реквизиции. Рабочие соевого завода, большинство которых прожирает в Старом поселке, заволновались. К ним прибыла оперативная группа союза молодежи. На заводском дворе состоялся, митинг. Сакума вызвал на завод молодчиков из «Содружества чистого сердца» и переодетых полицейских. Желтым главарям профсоюза удалось уговорить рабочих не обострять положения. Все же часть рабочих, проживающих в Старом поселке, послала делегатов к Сакума с требованием, чтобы он взял обратно свое предупреждение. Сакума прогнал делегатов. В тот же день он получил от комитета борьбы извещение о том, что дружинники будут круглосуточно охранять водоем, так как он входит в полосу линии Мира и должен снабжать водой участки защитников линии.
— Все, кто тогда поехал на соевый завод, уже вернулись, — сказала Мацуко.
— А Рютян? — прошептала Сумимо. — Я беспокоюсь…
Мацуко шлепнула ее по руке:
— Не трогай, вся шея почернела, противно смотреть. Не пропадет твой Рютян.
Ночь прошла спокойно, только один раз объявляли тревогу. Но она оказалась непродолжительной. Утром Мацуко пошла к речке стирать халат, а Сумико направилась к Инэко.
Перед одной из палаток походного лазарета она увидела Марико, беседующую с Накая и молодым человеком в белой докторской шапочке и студенческой форме. Около них сидел на складном табурете сутулый мужчина в темных очках. Сумико подбежала к ним. Мужчина в темных очках повернулся к ней. Она удивленно посмотрела на Таками и поклонилась.
Отойдя в сторону, Марико стала рассказывать Сумико о том, как ездила с двумя большими культбригадами по соседним уездам. С ними ездила Окинавская тетя, и в одной деревне, где громилы попробовали сорвать кукольный спектакль, им крепко досталось от нее. Сейчас Марико работает по сбору пожертвований в городе. Хорошо пошло дело с подписными листками, которые были пущены среди торговцев и промышленников, состоящих членами комитета содействия торговле с Китаем. Уже собрана приличная сумма. А владелец универмага «Мацусимая», кроме денег, пожертвовал в фонд помощи линии Мира двадцать пять велосипедов и сорок термосов.
— А Фреди как? — спросила Сумико.
Марико сказала, что видела его несколько дней тому назад. Он сообщил, что из Америки приехали инженеры, будут что–то строить на базе. Он постарается выяснить. У него большие неприятности. Со стола начальника интендантской части исчез футлярчик для золотой зубочистки, и он приказал обыскать всех негров и японцев, в том числе и нисеев. Им приказали снять с себя все. А когда Фреди запротестовал, капрал закатил ему оплеуху. А потом выяснилось, что футлярчик закатился под настольные часы начальника. Рассказывая об этом, Фреди плакал, никак не мог успокоиться, сказал, что твердо решил дезертировать.
— Плакса, — сказала Сумико.
— Сейчас поеду в город. Возможно, что Фреди принесет новые сведения.
Накая поманила рукой Сумико и пошла к палатке.
— Идите осмотрю вас, — она показала на плечо. — Ну как? Тревожит?
— Не до этого, — отмахнулась Сумико. — Тут такие дела…
Сумико вошла в палатку, устланную тюфяками. В углу стояли стеклянный шкафчик и табуретки. Осмотрев Сумико, Накая с довольным видом отметила, что все хорошо, через некоторое время можно будет повторить переливание крови, а потом подумать насчет одного метода лечения, чтобы избавиться от келоида.
— Впрыскивать?
— Нет, есть русский метод. Называется «тканевая подсадка». Этим методом лечат волчанку, туберкулезные язвы, рубцы и прочее.
— Накая–сан, у меня будут… дети? — спросила Сумико и покраснела.
— Конечно, будут, — Накая посмотрела на значок на халате Сумико, лежавшем на табуретке. — И, поэтому Сумико–сан должна бороться за счастье своих будущих детей.
— Но моа Хиросима, — тихо сказала Сумико.
Накая пошла в другую палатку. Одеваясь, Сумико стала прислушиваться к голосам у палатки. Разговаривали Таками и студент.
— Он уже загубил уйму крыс, — сказал студент.
— Значит, облучение можно производить не только извне? — спросил Таками.
— Можно путем введения в организм радиоактивных изотопов, например фосфора, кобальта и йода. Это так называемое эндогенное облучение. Но наш профессор изучает действие радиации на кроветворный аппарат путем экзогенного облучения, то–есть путем использования рентгеновых лучей. Больше всего его интересует вопрос о последовательности поражений протоплазмы и ядра клеток в кроветворных органах и периферической крови в результате облучения. Он уже написал статью о дегенерации моноцитов.
— И путем таких облучений можно искусственно вызывать и анемию и распад костного мозга?
— Всё зависит от доз рентгена. Но вообще длительное и частое облучение вызывает падение числа эритроцитов и гемоглобина.
— Говорят, что в Америке в научно–исследовательском институте в Ричмонде изучают на животных действие гамма–лучей, — сказал Таками.
— Для этого употребляют мощные рентгеновские аппараты. Я слышал, что там часто проводят опыты над антропоидами, то–есть теми обезьянами, которые по строению и физиологическим функциям наиболее близки к человеку. Эти опыты проводятся в строго секретном порядке, потому что это связано с изучением радиологического оружия.
— Ваш профессор Хаяси, значит, морит крыс рентгеновыми лучами? — Таками засмеялся. — Все равно как аме облучили пикадоном жителей Хиросимы и Нагасаки. Институт Эй–Би–Си–Си, наверно, уже собрал в Хиросиме много материалов…
Таками и студент пошли, продолжая разговор, к новым шалашам, напротив бараков питательного пункта. Перед шалашами играли дети. Одни в колпаках из газетной бумаги, изображавшие полицейских, размахивая кулаками, наскакивали на других, сидящих на земле; те отбивались ногами, а потом, вскочив с криками «бей врага!», гонялись за «полицейскими». Пойманные должны были становиться на четвереньки и лаять. Увидев Таками, дети прервали игру и окружили его. На дереве висела дощечка: «Детский сад для детей защитников линии Мира. Оперативная бригада демократического объединения педагогов».
Когда Сумико проходила мимо этих шалашей, Таками показал ей на дощечку:
— Вот и для меня нашлась работа. — Он засмеялся. — Назначили воспитательницей…
— Дети вас любят, — серьезно сказала Сумико. — Вы делаете хорошее дело, спасибо вам.
Она поклонилась ему и пошла к шалашу Ясаку. Из–за холма усадьбы Югэ на проселочную дорогу выехали велосипедисты. Один из них, с рюкзаком за спиной, вдруг остановился и, повернувшись в сторону Сумико, поднес что–то к глазам, очевидно бинокль. Потом приставил обе руки к ушам — изобразил
