Веласкес подошел к книжной полке, выбрал книгу и, найдя нужную страницу, откинул голову назад и медленно прочитал:
— «Методы, какими меня учили спасаться от слежки, тайные встречи с агентами в самых несусветных местах, шифрованные сообщения, передача сведений через границу — все это было, конечно, необходимо, но так напоминало мне дешевые детективные романы…»
Он захлопнул книгу и, взяв другую, прочитал:
— «Помнишь, ты всегда смеялась над книжками, которые читала мисс Севидж, — о шпионах, убийцах, насилиях, сумасшедших и погонях на автомобилях. Но, дорогая, ведь это и есть реальная жизнь…»
Поставив обе книги на место, Веласкес сказал:
— Первая книга «Подводя итоги», вторая — «Ведомство страха». Авторы этих книг — бывшие призраки. Первый — Сомерсет Моэм, работал в России во время первой мировой войны, а второй — Грэм Грин, действовал в Западной Африке во время последней войны. И оба они знают, что с нами… — он провел мизинцем по эспаньолке, — происходят именно такие вещи, какие фигурируют в самых низкопробных шпионских книжках.
Перед тем как начать слушание лекций по ниндзюцу, нам надо было пройти практикумы по вспомогательным дисциплинам, вроде радиотехники, топографии, оперативной химии (как изготовлять чернила и проявители для тайнописи, токсические, взрывчатые и зажигательные средства), специальной дипломатики, изучающей виды документов и методы изготовления печатей и пломб.
Этих прикладных дисциплин было одиннадцать, но я и Даню преодолели все практикумы, как заправские барьерные бегуны. Мне помогло то, что некоторые из этих дисциплин я усвоил во время прохождения вводного курса под вашим руководством. Лишний раз убеждаюсь, как мне помогла эта подготовка у вас.
После этого мы прослушали цикл лекций по всеобщей истории тайной войны. Но этот цикл, по существу говоря, явился повторением того курса, который прочитал нам тогда ваш старший ассистент. Некоторый интерес представляли только лекции, в которых говорилось о том, как были организованы и почему провалились антиправительственные заговоры в Гвинее в 1960 году (план «Апперкот») и на Цейлоне в 1963 году (план «Томахоук»). Мы узнали любопытные подробности вербовки де Мела, занимавшего тогда пост командующего военно-морским флотом Цейлона. Мне думается, что эту вербовочную комбинацию следовало бы изучать на семинаре в качестве образца: комбинированная обработка о. а. на базе приема «слалом королевы» с тремя вариантами ординарного шантажа.
Я касаюсь только тех лекций, которые представили для меня особый интерес, и не останавливаюсь на тех предметах, которые фигурируют в программе обычных школ, выпускающих призраков (например, техника наблюдения, подрывная пропаганда, теория контрразведки, цикл технических дисциплин, начиная с радиотехники и фотографии и кончая техникой подслушивания). И чтобы не загромождать своих донесений и не отнимать у вас лишнего времени, я не буду говорить о тех предметах, которые дали мне только знание многих любопытных фактов, но не обогатили моего духовного мира. Поэтому я не буду касаться лекций по таким предметам, как «Религиозные секты всего мира», «Левые идеологии», «Тактика специальной войны (антипартизанской)», «Методика подпольной работы», «Контрабандные организации и техника их работы» и «Уголовное подполье во всем мире».
Помимо этих дисциплин, мы занимаемся (факультативно) африканскими языками. Я сперва хотел изучать нилотские языки — общее ознакомление с грамматикой и фонетикой, но потом решил остановиться на языках банту.
— На той неделе начнете изучать ниндзюцу, — сообщил нам Бан, когда мы ехали на футбольный матч. — Но этой чести удостоятся далеко не все.
Новость нас очень заинтересовала. Мы узнали, что часть студентов сочтена пригодной только для обычной агентурной работы, а часть — для мероприятий психологической войны. И только те, у кого наиболее высокие показатели оперативных качеств, будут заниматься дальше, чтобы стать призраками высшей категории. Их будущие функции — проведение политических акций особого характера. И к этой группе в числе немногих отнесены мы — я и Даню.
Даню высоко поднял брови и засмеялся.
— Значит, за нами незаметно наблюдали и ставили отметки?
Бан кивнул в мою сторону.
— За недавнюю историю ему снизили на несколько пунктов показатели оперативных качеств.
— Какие показатели? — спросил я.
— По храбрости, сообразительности и по находчивости в чрезвычайной ситуации.
— А кто следит за нами? — вкрадчиво спросил Даню.
Бан понюхал руку и заговорил о предстоящем матче между местной военной командой и сборной Ганы. По окончании матча мы поехали в сторону мужского монастыря, затем повернули обратно и устроили привал у бара около заправочной станции. Я купил в баре бутылку «олд парра» и протянул Бану, а Даню заявил, что дальше машину будет вести он.
Вечером перед сном я записал наиболее интересные сведения, вытянутые у Бана (я пользуюсь для записей изобретенным мной письмом — смесью уйгурского и согдийского алфавитов со стенографическими знаками системы Грэгга).
В группу избранных, кроме нас, зачислены ливанец Анвар Макери, которого мы знаем, Умар Кюеле из Мали и конголезец Куанго — все из команды Веласкеса. Что касается Гаиба аль-Ахмади из Саудовской Аравии, суданца Мауда и Фенимора Вайяримо из Кении, то они пройдут курс позже — сейчас они выполняют задание в одном районе Западной Африки.
На вопрос Даню — куда девался Поль Маунда из Родезии — Бан ответил, что о студентах из команды профессора Рубенса он знает мало.
Вести курс ниндзюцу будет профессор Утамаро, востоковед, знает китайский, японский и арабский. Во время войны работал в Африке и на Ближнем Востоке в качестве нацистского ниндзя и незадолго до капитуляции Германии очутился в Мадриде, где сменил подданство и фамилию. Преподает в нашей школе с прошлого года.
Прослушав курс по ниндзюцу, мы примем участие в одном деле под личным руководством Командора — это будет нашей дипломной работой.
После этого сдадим выпускные экзамены и сейчас же, получив задания, поедем куда надо.
Даню снова попытался узнать, кто незаметно следит за нами. Но Бан занялся чисткой трубки — отвинтил головку и стал прочищать ее лопаточкой и щеточкой, — дал понять, что на эту тему не стоит говорить.
Во время этой беседы Бан очень интересовался нашим прошлым. В пределах возможного пришлось удовлетворить его любопытство — иначе нельзя рассчитывать на его откровенность.
Даню сказал, что учился сперва во французской школе, потом в английской и по окончании университета в Италии стал профессиональным футболистом. Во время поездки в Лиссабон познакомился с одним тренером, сфера интересов которого была значительно шире футбола. И спустя некоторое время Даню оказался — уже под чужим именем — в Швейцарии, прошел начальную подготовку, затем прибыл сюда.
Я изложил биографию согласно утвержденной вами легенде. Из вопросов Бана (например, о том, бывал ли я в одном небольшом городе на берегу океана, где на холме стоят два особняка цвета «красное тампико» с французскими окнами) я понял, что ему известно, по чьей рекомендации я прибыл в Стамбул. Когда Бан расспрашивал меня, Даню, наклонившись к рулю, внимательно разглядывал дорогу, а его уши поворачивались, как звукоуловители.
Перед прощанием Бан сказал, что наши о. а. — 1 и 2 предназначены только для учебных занятий, а не для использования в той акции, которая будет нашей дипломной работой. Но мы должны до этой дипломной работы закончить обработку наших о. а. — полностью овладеть их волей. Иначе нас могут не допустить к участию в дипломной акции.
С Гаянэ дело у меня совсем застопорилось. Я изменил тактический план и стал применять вспомогательные меры, связанные с приемами цикла Т. Я тщательно регистрировал (по 20-балльной системе) психические и физические реакции о. а. и спустя две недели провел количественный анализ
