ОБЕРХАУЗЕР: Нет, я не знаю.
Д-Р ШТАМЕР: У меня нет больше вопросов, г-н Председатель.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Находились ли в одно время с Вами в окрестностях Катыни какие-либо айнзацкоманды?
ОБЕРХАУЗЕР: Мне ничего об этом не известно.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы когда-нибудь слышали о приказах расстреливать советских комиссаров?
ОБЕРХАУЗЕР: До меня доходили слухи.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Когда?
ОБЕРХАУЗЕР: Кажется, в начале русской кампании, я так думаю.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Перед началом кампании или после?
ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу вспомнить, когда слышал; возможно, что перед началом кампании.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Кто должен был выполнять этот приказ?
ОБЕРХАУЗЕР: Строго говоря, войска связи в боях не участвуют. Следовательно, они действительно не имели с этим ничего общего и, следовательно, никоим образом не имели отношения к этим приказам.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я Вас об этом не спрашивал. Я спросил Вас, кто должен был выполнять приказ.
ОБЕРХАУЗЕР: Может быть, те, кто вступал в контакт с этими людьми.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Любой, кто входит в контакт с русскими комиссарами, должен убивать их; так, что ли?
ОБЕРХАУЗЕР: Нет, я допускаю, что это были войска, борющиеся с войсками, фактически ведущие борьбу с войсками на линии фронта, т.е. те, кто сначала встречал неприятеля. Это могло применяться только к армейской группе. Войскам связи никогда не приходилось встречаться лицом к лицу с комиссарами. Вероятно, поэтому они не были упомянуты в приказе или подвержены каким-либо образом этому приказу.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Свидетель может быть свободен.
№22
ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЙ МЕЖДУНАРОДНОГО ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА. ДОПРОС СВИДЕТЕЛЕЙ ОБВИНЕНИЯ
Допрос свидетеля Базилевского Бориса
Помощник главного обвинителя от СССР Смирнов: Господин председатель, я прошу о вызове для допроса в качестве свидетеля бывшего заместителя бургомистра города Смоленска во время немецкой оккупации - профессора астрономии Базилевского.
Председатель: Да, пожалуйста, приведите свидетеля.
Назовите Ваше имя и фамилию.
Свидетель: Базилевский Борис.
Председатель: Повторяйте за мной слова присяги в следующей форме:
«Я, гражданин Советского Союза, вызванный в качестве свидетеля по настоящему делу, перед лицом Высокого Суда торжественно обещаю и клянусь говорить все, что мне известно по данному делу, ничего не утаить и ничего не прибавить».
Вы можете сесть.
Смирнов: Разрешите приступить к допросу, господин председатель?
Председатель: Да, пожалуйста.
Смирнов: Скажите, свидетель, чем занимались Вы до начала немецкой оккупации города Смоленска и Смоленской области и где проживали?
Базилевский: Я до оккупации Смоленска и Смоленской области проживал в городе Смоленске и занимал должность профессора сначала Смоленского университета, затем Смоленского педагогического института, одновременно был директором астрономической обсерватории. В течение 10 лет был деканом физико-математического факультета, в последние годы - заместителем директора института по учебной части.
Смирнов: Сколько всего времени Вы жили в Смоленске до начала немецкой оккупации?
Базилевский: С 1919 года.
Смирнов: Известно ли Вам, что представлял собой так называемый Катынский лес?
Базилевский: Да. По существу, это была скорее роща - излюбленное место, в котором жители Смоленска проводили праздничные дни, а также летний отдых.
Смирнов: Являлся ли этот лес до начала войны какой- либо особой территорией, охраняемой вооруженными патрулями, сторожевыми собаками или, наконец, просто отгороженной от окружающей местности?
Базилевский: За долгие годы моего проживания в Смоленске это место никогда не ограничивалось в смысле доступа всех желающих. Я сам многократно бывал там и в последний раз в 1940 году и весной 1941 года. В этом лесу находился и лагерь для пионеров. Таким образом, это место являлось свободным, свободно-доступным для всех желающих.
Смирнов: Я прошу Вас несколько задержаться на этом ответе. В каком году там помещался пионерский лагерь?
Базилевский: В последний раз Смоленский лагерь пионеров был в районе Катынского леса в 1941 году.
Смирнов: Следовательно, я правильно понял Вас, что в 1940 и 1941 годах, до начала войны во всяком случае (Вы говорите о весне 1941 года), Катынский лес не был особо охраняемой территорией и доступ туда был совершенно свободен?
Базилевский: Да, я утверждаю, что это именно так.
Смирнов: Вы это показываете как очевидец или из вторых уст?
Базилевский: Нет, как очевидец, бывавший там.
Смирнов: Я прошу Вас рассказать Суду, при каких обстоятельствах Вы оказались первым заместителем бургомистра города Смоленска в период немецкой оккупации? Говорите медленнее.
Базилевский: Ввиду того, что я был административным лицом, я не имел возможности своевременно эвакуироваться, так как был занят руководством по замуровыванию весьма ценной библиотеки института и ценного оборудования. Я имел возможность, в силу сложившихся обстоятельств, сделать попытку выехать только 15 числа вечером. Попасть на поезд мне не удалось, и мне была назначена эвакуация на 16 июля утром. Но в ночь с 15 на 16 июля Смоленск неожиданно для меня был занят немецкими войсками, мосты через Днепр взорваны, и я в силу обстоятельств оказался в плену. Через некоторое время, 20 июля, на обсерваторию, где я проживал как директор ее, явилась группа немецких солдат, которые заявили, что они должны записать, что здесь, на обсерватории, имеется ее директор в моем лице и проживавший там же
