начиналась гроза, и в комнате стало невыносимо жарко. Элеана сняла кофточку, чтобы не мять ее, и растянулась на кровати в бюстгальтере и юбке.
– А в твоей истории будет женщина?
– Гм!
– Я?
– Нет, – покачал головой Коннорс. – Один раз уже были неприятности. Издатели и литературное бюро разорились и теперь боятся сексуальных историй. Можно ввести женщину в историю, это даже обязательно. И это должна быть самая замечательная женщина, какая только появлялась на страницах книг. Заставьте ее жевать табак или сломайте ей ногу – никто ничего не скажет! Зарежьте или отравите ее – пойдет! Пусть ее разорвут на части – тоже подойдет. Заприте ее на тридцать дней и ночей вместе со сбежавшим преступником, который в течение двадцати двух лет не видел женщины – это тоже сойдет! Но не может быть и речи о том, чтобы эта горилле забылась и тронула ее. Позволить ему думать о плохих вендах – совершенно запрещено. – Коннорс перевел дух. – Может, в награду ему позволят на расстоянии разглядывать молодую девушку, но она не должна даже подозревать об этом, она не может даже знать, о чем он думает. Женщина на страницах книги все еще должна продолжать думать, что родилась в розе, инедоумевать, почему вся публика смеется, когда маленький мальчик, глядя на то, как новобрачный целует новобрачную, спрашивает: – Мама, он что, опыляет ее?
Элеана смеялась до слез. Ей пришлось встать и выпить стакан воды. Коннорс вынул из машинку готовый титульный лист, вложил чистую бумагу я начал печатать.
'Билли Браун, крепко сложен, ссыльный, работает на нефтяных месторождениях, бывший директор цирка, убилмужа своей любовницы, с которой удрал в Мексику двадцать лет назад. Бросил жену и маленькую дочку. Посылает на содержание дочери ежемесячно пятьдесят долларов'.
'Кончите. Бывшая танцовщице на канате, немного отяжелевшая в тридцать девять лет, но все еще красивая женщина'.
'Сабинес. Адвокат из Мехико, через которого Билли Браун посылает деньги на содержание дочери в течение двадцати лет...'
Коннорс остановился. Убивая адвоката Санчеса, отец Элеаны должен был учесть, что ставит свою дочь в опасное положение. Ему нужно было основательно заткнуть рот Санчесу. Но тем не менее, как считал Коннорс, человек такого склада мог бы как-нибудь иначе исполнять свои родительские обязанности. С другой стороны, некто, уже совершивший тяжкое преступление, не позволит себе поддаваться каким-то нежностям.
– Что за человек был твой отец? – спросил он у Элеаны.
– Я его не помню. Мама говорит, что он был добрым.
– Она знала, что он любит эту девицу?
– Понятия не имею.
– А были у твоего отца другие женщины?
– Этого я тоже не знаю. – Голос Элеаны стал резким. – Мама никогда не говорит много об отце. Каждый раз, когда дядя Джон или кто-нибудь другой вспоминает о нем, она плачет.
– Она все еще любит его, да?
– Думаю, что так. Во всяком случае, она больше не вышла замуж.
– Как она выглядит?
– Хорошо. Высокая, с серыми глазами и маленькими морщинками возле них. Они появляются, когда она смеется или улыбается. Высокие скулы, как у меня...
– А каков твой отец?
– Тоже высокий. Я похожа на него.
– Помчится, ты мне говорила, что нз помнишь его.
– Я описала его тебе по рассказам матери. – Элеана наморщила нос. – Но почему ты спрашиваешь меня об отце?
– Пытаюсь убедиться, что это не твой отец убил Санчеса.
– Почему?
– Думаю, что моя история будет интереснее, если я придумаю другого убийцу.
– Но этот медальон?
– Весьма возможно, что это специально подстроено. А почему не Кончите? Можно предположить, что она все еще живет с твоим отцом. Она перехватила письмо Санчеса, в котором он извещает о твоем прибытии в Мексику. Потом Кончита под каким-то предлогом заманивает Санчеса в Урапан, где всаживает ему в грудь кинжал, чтобы помешать Санчесу встретиться с твоим отцом, а твоему отцу – с тобой.
Бюстгальтер стеснял Элеану. Она села на кровать и расстегнула его.
– А кто такая эта Кончита?
– Это та танцовщица на канате, которую забрал с собой твой отец.
– А, с кем удрал мой отец... – В Элеане воскресла учительница. – Только ее звали не Кончита, а Тамара.
– Тамара – это не мексиканское имя.
– Но это имя женщины, с которой исчез мой отец, – пожала плечами Элеана. – Но зачем ей понадобилось убивать Санчеса?
