телефонную будку и позвонил домой Хайсу.
– Говорит Коннорс, – представился он служанке, поднявшей трубку. – Скажите, мисс Хайс вернулась?
– Нет еще, – ответила служанка.
– А мистер Хайс дома?
– Нет, его тоже нет. Сожалею...
– Ничего, – сказал Коннорс. – Можете ему передать кое-что? Скажите, что я уехал в Сан-Луис по делу, о котором мы с ним сегодня говорили в его конторе, и что к обеду не вернусь, Я, вне сомнений, возвращусь очень поздно, может, даже не раньше завтрашнего утра.
– Хорошо, сэр. Я передам ему все, что вы сказали, мистер Коннорс, – ответила служанка.
Коннорс еще немного постоял перед телефоном, потом повесил трубку. В такой же момент герой одного из его романов поворачивается и сталкивается нос к носу с убийцей, который смотрит на него ненавидящим взглядом через прицел револьвера. Эд оглянулся и посмотрел вдоль улицы. Ничего не изменилось. В аптеке кроме него были только сам аптекарь, служащий за прилавком и две школьницы, хохочущие над своим шоколадом.
Глава 15
Удушающая жара стояла слишком долго, и все ждали дождя. Но он начался внезапно. Выйдя из цветочного магазина, расположенного рядом с отелем, Коннорс выехал на машине из города и двинулся по дороге, ведущей к дому Джона Хайса. Было немногим больше девяти часов вечера, когда Эд остановил машину метрах в пятидесяти от магистрали и пешком через поле направился к дому. Не прошел он и десяти метров, как промок до нитки. Дождь барабанил по полям его шляпы и стекал по лицу и рукам. Но ему это нравилось. Было свежо, бодро и чисто.
Перед домом стояли четыре машины – 'линкольн' Джона Хайса, 'ягуар' Аллана Лаутенбаха, новый 'бьюик' Элеаны и 'плимут' модели тысяча девятьсот тридцать девятого года. Из-за дождя окна в доме были прикрыты. Прижавшись к дереву, Коннорс наблюдал за семейным обедом. Сцена была такая же, как и накануне. Лаутенбах говорил один. Селеста делала вид, что слушает, а Элеана скучала и выглядела чем-то озабоченной. Она терла себе губы, щеки, проводила рукой по волосам. Казалось, Хайс тоже нервничает. Он делил свое внимание между Селестой и прикрытыми окнами. Один раз он даже встал и совсем закрыл одно из них. С левой стороны его пиджака все еще оттопыривался внутренний карман.
Покинув свой наблюдательный пост, Коннорс пересек лужайку и встал под окном, прижавшись к стене. Отсюда он ничего не видел, но мог слышать, о чем разговаривали в столовой.
– Грязная дыра это старомодное Монте-Карло, – вещал Лаутенбах. – В особенности это стало заметно после войны. О, конечно, мы туда заедем, но люди, главным образом, едут в Беарриц. Я имею в виду тех людей, с которыми нам предстоит путешествовать.
– Аллан, а что вы делали во время войны? – Голос Элеаны наводил на мысль, что она чем-то обеспокоена.
– Ну, что... Я, разумеется, работал вместе с отцом. – Лаутенбах казался удивленным таким вопросом. – И потом мы организовывали приемные дни в Вашингтоне. У нас были контракты с армией и флотом. Дело касалось питания людей.
– А!.. – сухо протянула Элеана.
'Тише, малышка, – подумал Коннорс, – не забивай свою красивую головку подобными мыслями. Ты ведь собираешься замуж за этого парня, не забывай это!'
Селеста нарушила неловкое молчание возбужденным возгласом.
– О, новый фильм Уолта Диснея идет в 'Плей Хаусе', цветной. Элеана, не хочешь посмотреть?
– Нет, мама, – ответила Элеана. Послышался звук отодвигаемого стула. – Извините меня, Аллан, но я хочу пройти к себе. Мне что-то не по себе. То ли из-за купания, дождя или коктейля, или вообще неизвестно отчего у меня разболелась голова. Вас не очень огорчит, если сегодня мы не поедем в 'Гранд'?
По паркету прошуршал следующий стул.
– Ну, конечно, нет, Элеана! Идите отдыхайте, – рассмеялся Лаутенбах. – И не беспокойтесь обо мне. Я один попозже поеду в 'Гранд' и там немного поиграю. – Потом он обратился, вероятно, к Джону Хайсу. – Нам вчера повезло. Элеана проиграла несколько долларов, зато я выиграл почти две тысячи...
– Мне нужно будет поговорить с Мики, – впервые с того момента, как Коннорс занял свой наблюдательный пост, заговорил Джон Хайс. – Если вы снова станете выигрывать, он не будет вам мешать. Он захочет войти к вам в доверие, чтобы потом получше ощипать вас. Мики всегда был самым ловким в карточных делах, я неоднократно испытывал это на себе.
– В конце концов, речь ведь идет лишь о деньгах! – засмеялся Лаутенбах.
Элеана пожелала спокойной ночи матери, дяде и Аллану. Между каждым пожеланием спокойной ночи возникала пауза, и Коннорс представил себе, как Элеана по очереди целовала всех. Когда очередь дошла до Лаутенбаха, Коннорс почувствовал холодок в желудке – он сам подвергал себя испытаниям.
– А вы, Джон? – спросила Селеста, когда Элеана покинула комнату. – Вы ничего не имеете против кино?
– Нет, не сегодня. – Хайс казался утомленным. – Я должен поехать в город, чтобы заняться неотложным делом, и с удовольствием отвезу вас на своей машине.
– В этом нет необходимости, – заявила Селеста, и ее французский акцент в этот вечер был очень заметен. – Когда Аллан с Элеаной заехали за мной в коттедж сегодня вечером, я попросила их остановиться у мастерской, чтобы узнать, готова ли моя машина. Оказывается, ее уже отремонтировали. Все, что следовало заменить, какие-то детали, они заменили. Вот поэтому она и расходовала столько масла, – добавила она с недоумением в голосе. – А теперь посмотрим.
– Вы очаровательны, миссис Хайс! – снова рассмеялся Лаутенбах. – Если бы я не был влюблен в вашу дочь, я обязательно влюбился бы в вас!
