отделе МИДа. Он регулярно обедал с Маклейном в клубе «Тревеллерз» на Пэлл-Мэлл. Маклейн без промедления передавал своему куратору любую информацию, которую ему удавалось выведать.
«Мною даны ему указания в течение первых месяцев изучать обстановку в министерстве и в отделе, в котором он работает», — писал Орлов в служебной записке от марта 1936 года на имя Абрама Слуцкого, который теперь руководил Иностранным отделом. В течение десяти месяцев своего пребывания в Москве перед назначением в Испанию Орлов, как показывают документы НКВД, продолжал наблюдать за кембриджской группой и помогать в руководстве ее деятельностью из Москвы. Он, например, особенно настаивал на том, чтобы Маклейна не использовали на полную мощность на оперативной работе «до тех пор, пока он досконально не изучит распорядка движения и хранения секретных документов и способа их изъятия». Маклейн не должен был на той стадии выносить какие-либо материалы из министерства, и ему следовало рекомендовать «ограничиться» дачей нам кратких сведений о характере и содержании проходящих через его руки документов»[401].
Острие разведывательной работы, которой Орлов руководил на расстоянии из Москвы, находилось в кабинете на первом этаже министерства иностранных дел в Лондоне, где Маклейн занимал один из столов в Западном отделе. Построенное в венецианском стиле величественное здание викторианской эпохи на Уайтхолле, где был сосредоточен механизм британской власти за рубежом, язвительно называлось в шифровках НКВД «Закоулок» с намеком на вход во внутренний двор из-под арки с Даунинг-стрит.
«Истекшие несколько месяцев показали, что «Вайзе» пользуется свободным доступом ко всем документам, проходящим через его отдел», — сообщил Орлов 26 марта Слуцкому. Он подчеркнул, что уже считает Маклейна готовым к оперативной работе на полную мощность. «Обнаружилась весьма благоприятная обстановка для изъятия документов и их фотографирования», — заметил Орлов. Однако «Вайзе» вскоре доказал, что это было со стороны Орлова весьма заниженной оценкой.
«Какая уж там безопасность, — язвительно говорил Роберт Сесил, вспоминая, что, когда он на следующий год пришел работать в МИД, там не было даже офицера безопасности»[402]. Это было некое подобие клуба, который занимался конфиденциальным делом на основе принципа чести, пребывая в странной уверенности в том, что джентльмены не читают корреспонденцию, которая адресована не им. Поскольку предполагалось, что неджентльмены выпалываются как сорная трава в ходе процесса строгого отбора, конфиденциальность в МИДе основывалась на доверии. Сесил вспоминал, что, после того как секретные документы и доклады попадали из регистратуры в Западный отдел, для обеспечения их безопасности не существовало никакой установленной процедуры, и очень мало усилий прилагалось к тому, чтобы хранить под замком хотя бы самые секретные документы. Отдел занимал три комнаты. В одной размещался его глава, в смежной комнате — его секретарь, а далее дверь вела в большую комнату, где стояли конторские столы Маклейна и других младших сотрудников, которым при поступлении был присвоен ранг третьего секретаря. Именно они были обязаны анализировать и обрабатывать все входящие телеграммы, которые далее читались и комментировались вторыми секретарями, передававшими наиболее важные из них, если возникнет необходимость, вверх по иерархической лестнице — главе отдела. Поскольку вся, кроме разве что самой засекреченной, документация проделывала путь от основания до вершины бюрократической пирамиды, даже такой новенький третий секретарь, как Маклейн, имел свободный доступ ко всем самым секретным материалам отдела. Степень их секретности различалась по цвету папок, в которые регистратура вкладывала документы. «Белые папки» — так нелогично назывались светло-желтые скоросшиватели из манильской бумаги, содержащие основную массу документов, — все были предположительно конфиденциальными. Документы с грифами «секретно» и с более высокой степенью грифа секретности назывались «зелеными папками» из-за зеленого цвета их обложки. «Красные папки» с малиновыми обложками содержали секретные разведывательные сообщения МИ-6. В «синие папки» были одеты самые секретные во всем министерстве документы, содержащие сообщения, полученные путем радиоперехвата и расшифровки иностранных кодов и шифров. Они должны были направляться непосредственно главе отдела[403].
«Только начальник отдела имел запирающийся стенной сейф, в котором, как предполагалось, он должен был хранить секретные документы», — вспоминал Сесил, отмечая, что никто особенно не заботился о том, чтобы держать под ключом хотя бы «синие папки». Нередко они оставались лежать на столе начальника отдела, когда тот выходил в туалет, выскакивал, чтобы встретиться с кем-нибудь, или уходил в столовую. Правилами безопасности пренебрегали настолько, что даже документы с грифом «секретно» можно было вынести из офиса, чтобы поработать над ними дома. Тогда не требовалось никакого разрешения, и, поскольку министерство иностранных дел работало на доверии, не было в то время ни унизительных обысков, ни проверок на выходах из здания, которые бросали бы тень подозрения на честь джентльменов-дипломатов[404].
Как показывает досье «Вайзе», с начала января 1936 года, когда он передал Дейчу первую пачку документов МИДа, Маклейн тайно выносил все возрастающий объем документации, которую за ночь переснимали и возвращали ему на следующее утро. Объем документации вскоре вырос до таких размеров, что Дейч попросил Маклейна по возможности выносить документы в пятницу вечером, чтобы дать возможность измотанному работой фотографу «нелегальной» резидентуры поработать в течение двух дней, прежде чем возвратить документы в понедельник утром. Объем и качество развед-информации, поступающей из этого источника в Москву, сенсационно возрастали по мере того, как Маклейн приобретал опыт и доверие окружающих. По-видимому, в его конторе никого не беспокоил тот факт, что он берет все больший объем документов, чтобы якобы поработать над ними дома, в холостяцкой квартире в Челси, на Оукли-стрит, в двух шагах от Темзы.
Из резервуара развединформации министерства иностранных дел, который начал использовать Маклейн, хлынул такой мощный поток документации, что Дейч вскоре был ошеломлен. После отъезда Орлова он взял на себя бремя руководства лондонской «нелегальной» резидентурой. Ему становилось все труднее обслуживать Маклейна в дополнение к руководству всей сетью, проверке новых кандидатур для вербовки и решению всех технических вопросов. Понимая, насколько перегружен Дейч, Орлов направил начальнику ИНО Слуцкому записку, в заключение которой говорилось: «Учитывая серьезность вышеприведенных материалов и нитей, попавших в наши руки, равно как и важность других разработок и ценных вербовок, стоящих перед нашей резидентурой за кордоном, считаю чрезвычайно актуальным вопрос о выделении Иностранным отделом опытного и способного резидента-подпольщика в качестве главы нелегальной резидентуры на острове»[405].
К тому времени Теодор Малли, один из лучших «нелегалов» Центра, был уже направлен в Англию под оперативным псевдонимом «Манн» в январе 1936 года, с единственной задачей — заниматься материалом, поступающим от «Мага» (шифровальщик Кинг). Руководство НКВД не сразу разрешило ему помогать группе Дейча. Однако, поскольку Малли был умелым и способным «нелегалом», обладавшим опытом как в области контрразведки, так и в разведывательной работе, Орлов в конечном счете одержал победу по этому вопросу в Иностранном отделе. Малли был вызван в Москву для получения инструкций от Орлова и к апрелю 1936 года вернулся в Лондон в качестве вновь назначенного лондонского резидента и начальника Дейча, который отвечал за руководство кембриджской группой и расширение ее состава.
Опытный оперативный работник, ветеран НКВД, он вскоре стал жаловаться, что его сравнительно малочисленная и перегруженная работой группа рискует захлебнуться в потоке материалов, поступающих от Маклейна. 24 мая 1936 г. Малли сообщал в Москву:
«Пришел вечером «Вайзе», принес огромную пачку докладов (dispatches — из которых «Маг» дает мало). Мы сняли только часть (обозначена W — это от «Вайзе»), т. к. у нас вышли пленки, а сегодня воскресенье, да еще ночь. Хотел вынести бюллетень военной разведки — не удалось сегодня. На Троицу он должен остаться в городе, надеемся, что сможет принести больше, включая то, что он до сих пор еще не сумел вынести»[406].
Когда пленки с копиями результатов последнего «налета» Маклейна на документацию МИДа проявили в Москве (их доставила в Копенгаген курьер «Пфайл»), Орлов был потрясен их ценностью. «Есть основания считать, что мы наткнулись на линию английской военной разведки, действующей в ряде стран, в т. ч. и в СССР», — сообщил Орлов Слуцкому. Он заявил, что документация, которую он только что видел, убедила его в том, что «мы вплотную подошли к одной из линий английской И. С. (Интеллидженс сервис)»[407].
