— Смотри-ка, ты ему понравился, — сказал Марк.
— Он нормальный мужик, — ответил Харрис. — Уехал из Джакарты десять лет назад из-за проблем с правительством. Еще два дня назад я даже не подозревал о существовании индонезийской кухни. Честно говоря, вначале я думал, что это место — полный отстой. А вчера я попробовал сатайю у Йохана и решил зайти сюда.
Харрис о чем-то треплется с хозяином, заказывает семь бутылок лагера. Гарри понравилось это кафе. Вокруг бамбук и резные деревянные столики. Очень клево. За один день они успели поселиться в гостинице, нашли себе хороший бар, а теперь место, где можно вкусно и дешево поесть. И везде они были в отличных отношениях с хозяевами. Теперь у них есть база, и можно двигаться дальше.
Марк выглядел более пьяным, чем остальные, и начал тереть о том, что Амстердам — клевый город, но это не значит, что он хочет быть европейцем. Том вторил ему, и Гарри слушал их разговор насчет Англии и Европы и о том, что все вокруг говно, и как они будут громить Берлин, этот конспиративный центр большого бизнеса и финансовых институтов, и он сидел рядом, думая о своем, и соглашался с ними — но подумав получше, он решил, что они порют чушь. Ну да, он видел Ла-Манш, этот непреодолимый барьер и банды пиратов из Саутгемптона и Портсмута прочувствовали это лучше остальных, но ему лень было думать об этом после шмали. С парнями типа Тома и Марка всегда проблемы. Они слишком буйные, как будто на амфетаминах все время. В них слишком много злости. Им не мешало бы успокоиться.
Гарри всякого насмотрелся в молодости, но в душе он всегда был добрым. Из этих вещей вырастаешь. Если бы у него был шанс, он выбрал бы любовь, а не ненависть. Он не стремился искать неприятностей, как остальные парни. Сейчас, затерянный среди амстердамских каналов и улочек, он не хотел думать обо всей этой чепухе. Город оказывал свое действие. Гарри было не до всех этих бульдожьих повадок, он просто сидел, всматриваясь сквозь сигаретный дым в лица двух подонков, сидящих напротив и глазеющих на классных голландских чикс, проходящих мимо по улице с улыбкой на лице, все нужно принимать мило и спокойно, с благодарностью, Гарри потягивал лагер и вспоминал своего приятеля Уилла, оставшегося дома, который оказал такое влияние на него в свое время, помогал Болти в трудные времена, устроиться на работу и все такое.
— Немцы ничего и сделать-то не успеют, а мы их уже накроем, — говорит Марк.
Может быть, Европа не так уж и плоха, в конце концов. Здесь можно цивилизованно пить — в любое время, когда тебе удобно; легкие наркотики свободно продаются, и ты можешь расслабляться под Rolling Stones; плюс доступные женщины. Две женщины в другом конце кафе заказывали ужин, вполне уверенные в себе. Никакой мудак не орет на тебя — давай, шевелись, забирайте свое пиво, джентльмены, и валите на улицу, под дождь, мы закрываемся, приходите завтра. Ни в чем не чувствуется духа мелочного стяжательства, на улицах нет пробок, это не как дома, где ты не можешь даже говорить о том, что происходит вокруг тебя. Да взять хотя бы футбол. Все относятся к голландцам с уважением. Голландия, такая маленькая страна, но за последние двадцать лет вырастила столько талантов мирового уровня, что в это просто трудно поверить. Для них футбол — игра, и только песо или лира могут заставить таланты уехать. Они никому ни в чем не уступают, но не могут конкурировать в финансовом плане с испанцами и итальянцами. В наши дни английской игрой заправляют латиносы, правят те, у кого есть деньги.
Но Гарри было все равно, в жизни есть вещи поинтереснее футбола. Если бы он жил здесь, то вряд ли пошел когда-нибудь на игру вообще. Какой в этом смысл, когда можно зайти в уютный бар и отдыхать в окружении приветливых доброжелательных людей, смотреть, как бегут по небу облака, будто старый хиппи. Вот что трава сделала с ним. Она сделала его расслабленным и счастливым. Если это — Европа, то нет ничего прекрасней Европы. Просто сидеть, и пусть все идет своим чередом. С наркотиками тебе не нужно сражаться в постоянной битве, в которой ты обречен на поражение. Если тебе все равно, что происходит вокруг тебя, то это действительно не имеет значения. Пусть политики и бизнесмены делают что хотят, пусть сами разбираются, а Гарри лучше просто дунет, ни на что не обращая внимания.
— Помнишь нашу лигу? — спросил Картер, возвращая Гарри от мечтаний к реальности.
Он напряг мозги, но так и не понял, о чем это секс-машина.
— Да наш Секс Дивизион, — засмеялся Картер. — Уже забыл? Это же было не так давно. Я тогда играл в тотальный футбол, как голландцы.
Гарри вспомнил. Он тогда вылетел. Но он не хотел вспоминать, потому что это было слишком связано с Болти. Ему не нужны мрачные воспоминания. Все будет хорошо. Он улыбнулся.
— Наша лига, — не унимался Картер. — Тот, кто насрет чиксе в сумочку, получал десять очков.
Перед глазами снова возник образ Болти; лучше бы Картер оставил это в покое. Это было плохое время. Вскоре после смерти Болти Денис вышла замуж за Слэйтера, и через две недели после того, как они вернулись со своего медового месяца, кто-то рассказал Слэйтеру, что Картер трахал его непорочную невесту. Слэйтер был психом, он вышел из себя и помчался к Картеру со своим мачете. Денис повезло, она в тот день как раз уехала в Гилфорд к родителям. Картер позднее рассказал обо всем Гарри, они сидели в The Unity, и рука Картера дрожала, когда он подносил пинту к губам.
Это случилось воскресным утром, Картер возвращался домой после бурной ночи, проведенной с очередной шлюхой, которую он подцепил в ночном клубе. Он был доволен собой, потому что долго гонялся за ней. Он подошел к дому, но у двери стоял Слэйтер, который набросился на него и приставил мачете к горлу. Прижал Картера к стене, так что острие вошло в кожу. Картер не двигался. Он сказал Гарри, что обосрался, представив себя с перерезанным горлом, из которого хлещет кровь. Он не хотел умирать такой смертью. Слэйтер орал как безумный, что убьет Картера за то, что он выебал его Денис. Понимал ли он, что он любит ее? Как только подумаю, что ты, грязный ублюдок, выебал мою Денис, меня тошнит. И я хочу перерезать тебе глотку и отрезать тебе яйца, и я сделаю это, потому что мне сказали, что это сделал ты, Картер, ты думаешь, что ты секс-машина, но ты просто мудак, просто кусок дерьма, который портит людям жизнь, но со мной это у тебя не пройдет, ты, вонючая мразь, я тебя так просто не отпущу, ты, ебаный ублюдок.
Картер закричал, что это неправда. Это неправда. Кто-то просто пошутил. Кто тебе сказал? Кто-то наврал тебе. Я не такой — ну да, конечно, такой, конечно, Слэйтер тупой ублюдок, но он не настолько туп, он в это не поверит — она не такая. Разве Денис похожа на шлюху? Неужели ты думаешь, что она может так поступить с тобой? Да она же любит тебя, ебаный в рот. Да Денис повесится, если узнает, что ты думаешь о ней как о бляди, которая спит со всеми подряд. Поверь мне. Ты должен доверять Денис. Больше того, ты должен доверять себе, Слэйтер. Денис настоящая леди. Это неправда. Клянусь жизнью своей матери, между мной и Денис ничего нет и никогда не было (даже стоя с приставленным к горлу ножом, Картер вспомнил тот день, когда они только вернулись с медового месяца, Слэйтер был на работе, а он приехал к ней на квартиру и мило развлекся с Грязнулей Денис).
Люди слышат только то, что хотят слышать, и помнят то, что хотят помнить. Это срабатывает в жизни, это срабатывает всегда. Таким образом секс-машина соблазняет женщин. Он говорит им то, что они хотят слышать, рассказывает, какие они хорошие. И они попадаются на удочку. Для чикс это говно все равно что Шанель, устоять они не могут. Он применил ту же логику в экстремальной ситуации, отнесся к Слэйтеру как к чиксе, сказав ему, что тот хотел услышать, что его жена — хорошая честная женщина, которая будет верна ему до конца дней. Картер сказал Гарри, что он стоял с мачете у горла, и лицо Слэйтера менялось буквально на глазах. Через минуту он сказал, что любит его, и что он был не прав, поддался эмоциям.
Слэйтер подумал еще немного и отошел. Он даже попросил Картера не говорить Денис о том, что случилось. Он понял, что на самом деле был не прав. О чем он только думал? Это просто эмоции. Иногда трудно сдержать себя. Все так дорого. Они провели медовый месяц в Греции, и это обошлось недешево. Прости, Терри. Первая мысль, пришедшая Картеру в голову, была о том, чтобы убить ублюдка, который рассказал все Слэйтеру, он чуть не повторил судьбу Болти, тот умер совсем недавно точно таким же воскресным утром. Но потом он решил, что это не лучший путь, не нужно заходить так далеко — не переживай, Слэйтер, просто найди того мудака, кто напиздил тебе обо мне, этот мудак порочит твою жену, раз говорит, что она шлюха.
Слэйтер кивнул головой и ушел. На следующий день Картер узнал, что одного из завсегдатаев The Unity нашли с разбитой головой на автобусной остановке. Врачам пришлось наложить тридцать швов, чтобы все заштопать. Тот тип сказал полисам, что не узнал нападавшего, хоть это и случилось средь бела дня. Картер потихоньку рассказал обо всем Денис, и та пришла в ужас. Она была счастлива в своем замужестве
