Линож берет мяч.
– …как хороший бутерброд с жареной колбасой! Особенно если это – колбаса «Веселый парень»!
– Бросок… – говорит Линож…
И с нечеловеческой силой пускает мяч в телевизор. Тот попадает точно в центр экрана, отправляя дикторшу с ее бутербродом и двумя штормами в электронное царство теней. Летят искры.
– Мяч в корзине!
А Дэви бежит по Атлантик-стрит по самой середине, крича изо всей мощи своих легких.
– Миссис Кларендон! Кто-то убил миссис Кларендон! Там кровь повсюду! У нее глаз выбит! Он на щеке висит! Господи, глаз на щеке висит!
Люди подходят к окнам и выглядывают из дверей. Все знают Дэви, но не успевает еще никто схватить его и успокоить, как перед ним резко останавливается большой зеленый «линкольн» – как полицейская машина, подрезающая превысившего скорость водителя. На боку у него написано:
АЙЛЕНД-АТЛАНТИК. НЕДВИЖИМОСТЬ
Оттуда выходит солидный джентльмен в деловом костюме, галстуке и пальто (очень вероятно, что это единственный официальный костюм на весь Литтл-Толл-Айленд). Можно заметить сходство джентльмена с манекеном на террасе магазина – а может быть, оно только кажется. Это – Робби Билз, местная шишка, противного Дона Билза еще более противный папаша. Он хватает Дэви за плечи и сильно встряхивает.
– Прекрати, Дэви! Прекрати немедленно! Дэви перестает кричать и постепенно овладевает собой.
– Какого черта ты бежишь по Атлантик-стрит и строишь из себя дурака?
– Кто-то убил миссис Кларендон!
– Что за чушь ты несешь?
– Там всюду кровь. И глаз выбит. Он… он на щеке висит.
И Дэви начинает реветь. Вокруг собирается народ, глядя на мужчину и мальчишку. Робби медленно отпускает Дэви. Что-то явно случилось, может быть, очень серьезное, и если так, то есть единственный человек, который должен пойти и посмотреть. Осознание этой мысли постепенно проступает на лице Робби.
Он оглядывается, видит пожилую женщину в наспех наброшенном на плечи свитере и с миской теста для пирога, которую она так и держит в руке.
– Миссис Кингсбери! Присмотрите за ним. Дайте ему горячего чаю… – задумывается, решает:
– Нет. Дайте ему каплю виски, если у вас есть.
Она спрашивает:
– Вы вызовете Майка Андерсона? Робби кривится. Между ним и Андерсоном нет особо нежных чувств.
– Сначала я сам должен посмотреть.
– Осторожнее, мистер Билз! – взволнованно говорит ему Дэви. – Она мертвая… но там в доме еще кто-то есть, мне кажется…
Робби мельком кидает на него нетерпеливый взгляд. Истерика у мальчишки.
Вперед выходит старик с обветренным резким лицом жителя Новой Англии. Джордж Кирби спрашивает:
– Тебе помощь нужна, Робби Билз?
– Нет необходимости, Джордж. Справлюсь. Он садится в машину. Она длинная, на улице не развернуться, и он заезжает для разворота на чью-то дорожку.
– Не надо было ему идти одному, – говорит Дэви. Группа людей на улице (она все растет) смотрит встревоженными глазами вслед Робби, который едет к дому миссис Кларендон).
– Пошли в дом, Дэви, – говорит миссис Кингсбери. – Я не намереваюсь поить ребенка виски, но чайник сейчас поставлю.
Она берет его за плечи и ведет в дом.
А Робби на своем «линкольне» подъезжает к дому Марты Кларендон и выходит из машины. Смотрит на дорожку, на перевернутый ходунок, на открытую дверь. На его лице явно видна мысль, что дело может быть куда серьезнее, чем ему показалось. Все же он идет по дорожке к дому. А что делать? Оставить это всезнайке Майку Андерсону? Ну уж нет.
А тем временем мы видим белый деревянный дом в суровом новоанглийском стиле – мэрию, дом городского самоуправления, центр общественной жизни города. Перед ним небольшой купол, а под куполом приличных размеров колокол – так, с корзину для яблок величиной. К дому подъезжает вездеход «Службы острова» и заезжает на парковочное место с надписью:
ТОЛЬКО ДЛЯ ГОРОДСКИХ СЛУЖБ
В машине сидят Майк и Хэтч. У Хэтча в руках брошюра «Приготовления к буре. Наставление для жителей штата Мэн». Он с головой ушел в ее изучение.
– Зайдешь? – спрашивает его Майк.
– Не, не надо, – не поднимает глаз Хэтч. – Все путем.
А когда Майк открывает дверь, Хэтч поднимает глаза и слегка смущенно ему улыбается:
– Спасибо, Майк, что помог моей девочке.
– Мне было только приятно, – улыбается в ответ Майк.
И выходит из машины, еще раз как следует натянув шляпу, чтобы ее не сдуло ветром. При этом кидает на небо короткий оценивающий взгляд.
Майк идет. Останавливается у купола. Теперь, с близкого расстояния, видна мемориальная доска. Это список погибших на войне: десять на гражданской, один на испано-американской, по паре на первой и второй мировых войнах, один в Корее и шесть во Вьетнаме – не самая популярная в народе война. Среди имен множество Билзов, Годсо, Хэтчеров и Робишо. А над списком большими буквами фраза:
КОГДА МЫ ЗВОНИМ ЖИВЫМ, МЫ ЧТИМ МЕРТВЫХ
Майк рукой в перчатке качает язык колокола. Он чуть слышно звонит, и Майк входит в здание.
И попадает в обычный секретаршин загон, где во всю стену – фотография острова с воздуха. Здесь всем командует одна-единственная пухлая и симпатичная Урсула Годсо (табличка с именем стоит на столе рядом с корзиной входящих и исходящих). За спиной Урсулы несколько стеклянных дверей, выходящих в главный коридор, а дальше – сам зал заседаний городского самоуправления. Там стоят скамьи с прямыми спинками, как в пуританской церкви, и голая деревянная кафедра с микрофоном. Вообще это больше похоже на церковь, чем на правительственный интерьер. Сейчас там пусто.
На стене Урсулиной клетушки выделяется тот же плакат, что мы видели на двери магазина:
БЛИЖАЙШИЕ ТРИ ДНЯ ВОЗМОЖНО ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
СИГНАЛ «ВСЕМ В УКРЫТИЕ»: ДВА КОРОТКИХ, ОДИН ДЛИННЫЙ.
Майк разглядывает его, ожидая, пока Урсула освободится. А она разговаривает по телефону, и голос ее бесконечно терпелив. Это терпение явно ей необходимо.
– Нет, Бетти, я ничего такого не слышала, чего и ты не слышала… мы же работаем с тем же прогнозом… Нет, не мемориальный колокол, для ожидаемого ветра это будет мало… Да, сирена, если до этого дойдет. Да, два коротких, один длинный… конечно, Майк Андерсон… в конце концов мы ему платим за
