получаются замечательные. Отец всегда нахваливал, приговаривая: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок!» Врал небось. Развелись они с мамой, третий год уже. Правда, расходились по-хорошему. У других, говорят, до драк доходит. А мама с отцом не ругались, посуду не били, из-за барахла до хрипоты не спорили.
Но Данька все равно плакал.
Отец тогда с дядей Левой фирму открыли, гордо именуя друг друга «бизнесменами» и «компаньонами». Фирма называлась «Серафим». В название компаньоны вкладывали «некий сакральный смысл», как загадочно выражался отец. Дядя Лева, будучи в благодушном подпитии, однажды объяснил: есть, мол, в небесной иерархии такие ангелы с львиными мордами – серафимы. Понимаешь, брат, когда у одного компаньона фамилия Архангельский, а второго зовут Лев – ежу ясно, как назвать фирму. И звучит красиво.
Занимался «Серафим» чем попало: от торговли тушенкой и кровельным железом до изготовления визиток и издания супербестселлера «Двадцать тысяч километров по рекам Харьковщины». Отец пропадал на фирме сутками, клятвенно заверяя: «Ей-богу, Тань, в последний раз! Сделка очень важная. Вот засыплем в закрома – и вздохнем свободно…» Вслед за одной «сделкой века» возникала другая, за ней – третья, четвертая, а в закрома ничего особенного не сыпалось. Отец с дядей Левой ругательски ругали козлов- партнеров, которые их снова подставили…
На момент развода дела у «Серафима» шли, как ни странно, неплохо. Отец оставил матери с Данькой их старую двухкомнатную квартиру, а себе купил другую, точно такую же, на той же улице, только на противоположной стороне, через два дома. Ремонт сделал, мебель завез. Хотел еще взять крутой телик «Sony» с видухой и стереосистемой, но не успел. «Серафим» «кинули» по-крупному, денег едва-едва хватило отдать долги. Хорошо еще, квартиру продавать не пришлось. А дядя Лева таки продал новенький «Volvo» и снова ездил на пошарпанной «Audi», словно извлеченной со съемок «Безумного Макса-2» – с проржавевшим до дыр глушителем и стучащим движком.
Впрочем, компаньоны не унывали. Через пару месяцев у них имелась куча новых «прожектов», которые они с энтузиазмом, достойным лучшего применения, кинулись воплощать в жизнь.
Отец с мамой до сих пор в хороших отношениях. Даже лучше, чем перед разводом. Мама к нему заглядывает, прибирается. Иначе папа такой свинюшник разводит – хоть стой, хоть вешайся. Новый год вместе встречают, втроем, как раньше. Может, они опять поженятся? Хорошо бы…
Данька выхлебал чашку компота, вымыл посуду и минуту-другую пребывал в раздумьях. Пойти гулять? Книжку почитать? Отложенный до лучших времен Муркок манил закладкой, торчащей из «Повелителей мечей». Или уроки сделать? Он тяжело вздохнул. Герой Корум обождет, сперва – уроки. Чтоб не дергаться, как сегодня перед химией.
Что у нас на завтра?
Геометрия, история и украинский.
Покончив с первым признаком равенства треугольников и разобравшись с «двокрапкою у безсполучниковому реченнi», историю он оставил на вечер. Позвонил Санька Белогрив – звал в парк, играть в настольный теннис.
– Сетку свою не забудь прихватить! На кортах прокат опять подорожал. Мы на пионэрские столы пойдем, там на шару.
Слово «пионэрские» Санька произносил с вальяжным пренебрежением, через букву «э». У Даньки так никогда не получалось, как ни старался. В красных галстуках обоим довелось походить, но мало, и в памяти не осталось почти ничего, кроме праздничных линеек.
– Не забуду. Через час на пионерских. А ты шарики китайские возьми. У меня один остался.
Соседка, баба Надя, на улице вцепилась в него – не отодрать. Бабе Наде требовалась помощь: затащить на четвертый этаж тяжелые сумки. Сумки действительно оказались неподъемные – кирпичи она домой таскает, что ли? И как сама до подъезда доперла?! Оказавшись дома, старуха решила угостить хорошего мальчика коржиком – сама пекла, нет-нет, не смей отказываться, уже несу!.. В итоге, когда Данька слопал три черствых коржика и освободился, на корты он безнадежно опаздывал.
– Привет, Данила! Спешишь?
Дядя Лева. Папин компаньон. Трезвый, на машине.
Кажется, удача по-прежнему на Данькиной стороне!
– Здрасьте, дядя Лева. Ага, спешу. Я с ребятами в парке договорился…
– Так в чем проблема? Садись, подвезу.
Дядя Лева излучал радушие и полное довольство жизнью, независимо от любых капризов судьбы. Джинсовая куртка нараспашку; зеленая футболка пятьдесят последнего размера с надписью «Kamikaze» плотно обтянула внушительное «пивное» пузо.
В машине царил знакомый аромат. Любимые сигареты колумбийской мафии.
– Тебя к парку Горького?
– Да, к центральному входу.
– Ну, тогда держись.
«Audi» рванула с места так, что, пожалуй, и Безумный Макс позавидовал бы. Данька совсем забыл стиль езды дяди Левы. По-видимому, папин компаньон задался целью доказать, что надпись «Kamikaze» не зря красуется на его футболке.
– Куда прешь, дурошлеп! – комментировал он действия коллег по трассе, сбив на затылок бейсболку козырьком назад. – Я ж с главной сворачиваю, а ты, деревенщина?! Да проезжай, не тормози! Хорошо, когда в машине есть тормоза, но плохо, когда один из них – водитель! Верно, Данила?
Данька судорожно кивал, с ужасом ожидая катастрофы.
– Пять минут – и мы на месте! Что, Данила, понравилось? Какой же русский не любит быстрой езды!
– П-понравилось, дядя Лева. Спасибо, я побежал. Меня ребята ждут.
– Ни пуха!
– К черту!
Дядя Лева и вправду домчал до парка за пять минут. Но в следующий раз лучше мы поедем на трамвае.
6
– Впечатляет!
Господин Зинченко обвел взглядом сумрачный провал, стараясь не очень забегать глазами вниз, где тяжелым сгустком стояла чернота.
– А что здесь располагалось раньше?
В прошлый раз на «минус первый» заглянули второпях, пробегом. Теперь бородатый решил обжиться основательнее. Но любоваться было нечем: железная дверь, неотличимая от входа в старые бомбоубежища, узкая лестница, стены в белой потрескавшейся плитке. Еле заметные трубы воздуховода у потолка. Лампы дневного света в защитной сетке.
– Раньше? – Петр Леонидович поймал зрачками темень: привычную, родную. – В порядок тут все привели в 60-е, тогда и зал оборудовали. До войны, в начале стройки, это именовалось «Крейсер-3». Резервный командный пункт войск Западного направления. До ума не довели, не успели.
– Третий «Крейсер», значит? – Закончив спуск, бородатый положил ладонь на холодный металл следующей двери, врезанной в стену. – А первые два?
Старик хотел честно пожать плечами, но его опередили.
– Первый – возле Самары, второй – южнее Вильнюса. Но его так и не начали строить.
Из темноты бледным призраком выступила госпожа Калинецкая, Любовь Васильевна. Поморщилась, брезгливо пристукнула туфелькой о бетонный пол.
– Да что тут смотреть? Боба, Петр Леонидович, пойдемте наконец постреляем!
Старик изучал гостью со слабым недоумением. Обещанная бородатым «хомячка», забежав днем, с папкой заранее готовых бумаг по владению тиром, оказалась совсем не «хомячкой». Одета модно, дорого, со вкусом, держится не по-холуйски. Господин Зинченко для дамочки был просто Боба, а ее желание вернуться ближе к вечеру, заглянуть на «минус первый», бородатый воспринял как нечто само собой очевидное.
Юридические вопросы она утрясла за пять минут, не забыв добавить, что идея построить на месте тира
