позаботиться о себе и дочерях! Видите ли, несколько достойных джентльменов оказывают мне знаки внимания, и хотя раньше я не собиралась вторично выходить замуж, теперь, думаю, это было бы благоразумным шагом. Понимаете, Чарльз, я не очень верю в успех вашего с Генриеттой плана, хотя ваш сын, безусловно, ее любит. Кроме того, мне кажется, что с моей стороны ужасно эгоистично перекладывать бремя забот о своем будущем на плечи дочерей, поэтому я решила сама устроить свою судьбу.
В этот момент вошедший в библиотеку дворецкий сообщил о визите мистера Филипса. По его словам, мистер Филипс прошел в гостиную, где находилась одна мисс Шарлотта, что, безусловно, являлось нарушением приличий.
Поблагодарив дворецкого за служебное рвение, миссис Литон извинилась и торопливо вышла.
Виконт остался один, страшно раздосадованный смятением, царившим в его душе. Он считал, что в его годы сильное волнение вредно для здоровья. И что это еще за достойные джентльмены, проявляющие к Лавинии интерес? В этом факте таилась угроза, вызов, словно эти чужаки покушались на то, что уже принадлежало ему, Эннерсли. В то же время, как человек благоразумный, он понимал, что Лавиния вольна выйти замуж за кого угодно. Но он не мог, не хотел этого допустить.
35
Генриетта с трепетом ждала мать в коридоре и, как только за миссис Литон закрылась дверь, спросила:
– Ты его любишь, мамочка?
Глаза миссис Литон наполнились слезами.
– Слишком сильно, гораздо сильнее, чем мне бы хотелось! – бросила она сердито, отирая щеки кружевным платочком. – О моя милая Генри, угораздило же нас полюбить таких безнадежных упрямцев, которые изо всех сил цепляются за холостяцкую жизнь! Я была в таком напряжении, ведь проговорись я хоть словом о своих чувствах Чарльзу, как он будет для меня потерян навсегда! Просто не знаю, что делать, каждый шаг таит опасность и дается мне с превеликим трудом!
Генриетта ласково обняла мать за талию, и миссис Литон склонила голову ей на плечо, прижавшись к темно-русым локонам. Не разжимая объятий, обе женщины направились в гостиную.
– Как ты собираешься поступить, мама?
– Не знаю. Мне надо быть с ним очень осторожной, поэтому я боюсь строить какие-либо планы. Я готова принимать ухаживания какого-нибудь из моих поклонников, только чтобы окончательно не пасть духом. Едва взгляну на Чарльза, и словно падаю в пропасть! О, я неописуемо страдаю весь этот месяц! Генриетта улыбнулась.
– Ах, мамочка, как я тебя понимаю!
Миссис Литон прижала к себе дочь.
– Да, дорогая, кому и понять, как не тебе!
Они были уже у самой гостиной, и Генриетта распахнула дверь, пропуская мать вперед, но та вдруг ошеломленно застыла на месте и, поднеся руку ко рту, прошептала:
– Милостивый боже! Кто бы мог подумать! Моя вторая дочь, мое дорогое дитя!
Проследив за ее взглядом, Генриетта ахнула – возле камина нежно обнимались Шарлотта и мистер Филипс.
Ажиотаж по поводу помолвки Генриетты не шел ни в какое сравнение с волнением, поднявшимся в обществе при известии о помолвке Шарлотты. Теперь каждый день в гостиной мисс Брэндиш творилось настоящее столпотворение. Всем было интересно посмотреть на ту мисс Литон, которой при весьма скромных манерах и еще более скромных внешних данных удалось завоевать Главный Приз матримониальной гонки – Филипса Золотого Зайца. Как могло случиться, что мистер Филипс прельстился обычной, не самой красивой девушкой? По общему мнению, здесь наверняка не обошлось без магии.
Генриетта была чрезвычайно довольна и горда успехом сестры. По иронии судьбы самая незаметная, скромная, в смысле внешности, из пятерых сестер без всяких уловок и хитростей завоевала сердце человека, который мог легко избавить их от необходимости ввязываться во множество мучительных и нелепых «планов»! Нет, именно Шарлотта более других сестер достойна столь блестящего успеха. На протяжении всего сезона она никогда не выпячивалась, не обижалась, что все внимание близких сосредоточено на Красавице. А ведь женись Золотой Заяц на Энджел, это было бы тягчайшим ударом для Шарлотты, которая по-настоящему полюбила его.
– Я так счастлива, дорогая Генри, у меня просто нет слов! – сказала Шарлотта старшей сестре, когда до «свадьбы» Генриетты и виконта оставалось пять дней. – У нас грандиозные планы на будущее. Прежде всего мы хотим объехать Европу, чтобы пополнить нашу коллекцию произведений искусства. О, я так хочу увидеть Рим! Кстати, мы хотели бы захватить с собой Бетси – ты ведь знаешь, она только и мечтает, как бы поскорей уехать из Англии.
Кивнув, Генриетта крепко стиснула руку сестры.
– Если бы ты знала, дорогая, – воскликнула она, – как я рада, что тебя миновала безрадостная судьба экономки или гувернантки, вынужденной вытирать носы чужим детям! Теперь у тебя будут свои дети, и я уверена, ты станешь замечательной матерью! – Представив себе эту картину, Генриетта умиленно всплакнула, и на ее изумрудно-зеленое платье из тафты закапали слезы.
– А как продвигается твой план? – спросила Шарлотта. – Мистер Брэндиш третью неделю к нам глаз не кажет! Представляю, как ты по нему скучаешь! Я еще не видела ни одной женщины, столь беззаветно влюбленной, как ты.
– Неужели это так заметно? – вздохнула Генриетта.
Шарлотта усмехнулась и поправила очки.
– Ну как же, совсем не заметно, – сказала она с иронией, – хотя при встрече ты не сводишь с него влюбленных глаз! Просто я проницательнее, чем другие! – она весело рассмеялась. – Ах ты, моя бедная дурочка!
– Господи, а я-то считала, что всех обманула! – в тон сестре ответила Генриетта.
– Всех, но не нас с Ричардом! – произнося имя суженого, Шарлотта смущенно зарделась, и старшая сестра отметила, как легко оно сорвалось с ее губ. Покраснев еще сильнее, Шарлотта тем не менее продолжила свою мысль: – Как ты поступишь, когда несколько сот гостей будут ждать в церкви Святого Иакова твоего появления?
– Не имею ни малейшего понятия! – покачала головой Генриетта. – Не далее как два дня назад я уже просила лорда Эннерсли отменить этот постыдный фарс, но он ни за что не соглашается. Скорее всего он верит, что Король одумается в последний момент и умыкнет меня возле самых церковных дверей. Но хватит о моих трудностях, давай лучше обсудим твои планы!
Свадьба Шарлотты должна была состояться через две недели после предполагаемого бракосочетания старшей сестры. Сам принц Уэльский, большой друг мистера Филипса, выразил желание присутствовать на торжествах. Оказанная Шарлотте высочайшая милость словно открыла свету глаза на достоинства невесты мистера Филипса, и в какие-нибудь несколько дней нищая серая мышка превратилась в общем мнении в признанную красавицу, образец проницательности и острого ума. Теперь Шарлотту ставили в один ряд с другом Байрона Скроупом Дэвисом, известным тонкими наблюдениями за нравами английского общества.
К радости старшей сестры, она не обольщалась на свой счет и, слушая безудержные славословия, только вежливо кивала.
– Я так же, как и Король, ненавижу разного рода льстецов, хотя, надо признать, для нас с Ричардом они неистощимый источник веселья. Кстати, – добавила она, – вчера заезжал Король. Он как-то сник и замкнулся в себе, похоже, совсем смирился с неизбежностью твоего замужества. Неужели лорд Эннерсли продолжает настаивать на своем?
Взволнованная до глубины души Генриетта прижала руку к груди.
– Сегодня я весь день как на иголках от страха. Не представляю, хватит ли у меня духу переступить порог церкви. Ах, о чем я только думала, когда соглашалась на план виконта! Это просто безумие! Король вежлив, по-дружески предупредителен и – совершенно равнодушен! Свадьба уже через два дня, и как я посмотрю в глаза гостям, которые поздравляли меня, засыпали подарками?! Я не нахожу себе места от беспокойства и стыда! Знаешь, я решила сама положить конец всему этому кошмару! Сегодня вечером Король поведет Бетси на представление наездников в цирк Астли, и когда вернется, я признаюсь ему во
