– Я же сказал – убирайтесь!
– Но, – возразил великан, – он наш друг.
Жирные пальцы жандарма попытались оторвать тонкие руки Марии, вцепившиеся в окровавленную одежду.
– Что тут произошло?
– Его убили, – ответила Мария. – Это очевидно.
– Но нас здесь не было, – добавил великан.
– Тогда откуда вы знаете, что его убили? – заявил офицер, клацнув зубами.
– Кто-то испортил гильотину, – сердито ответила Мария.
– Откуда она знает? – обратился жандарм к Гермосу.
– Моркасл был слишком внимателен, чтобы позволить этому произойти, – ответила Мария со слезами.
– Отойдите от тела, – приказал офицер, отстегивая от пояса шпагу, – а то мне придется вас оттащить.
– Нет, – запротестовал Гермос, протягивая длинную костлявую руку, чтобы оттолкнуть офицера от Марии.
Пока великан и жандарм боролись, внимание мальчика отвлекла корзина, возле которой остановился второй жандарм. Ребенок видел окровавленный затылок и половинку дыни. Пальцы жандарма что-то искали на затылке волшебника, он развел в сторону волосы и замер.
Там было две татуировки – красная и черная.
Человек тяжело вздохнул, вынул из кармана ножик и аккуратно вырезал татуировки, оглянувшись, не видел ли кто-нибудь, что он сделал. Он спрятал кусочки кожи в карман, а потом встал и объявил:
– Убийства не было. Это несчастный случай. – Он ударил ногой по гильотине, и нож снова опустился на плаху.
– Вот так-то! – радостно отозвался второй жандарм, вырываясь из жилистых рук великана. – Несчастный случай! А теперь катитесь-ка или нет – лучше помогите мне, а то я вас арестую!
И тут возле мальчика появился третий офицер, который сказал:
– Давай-ка, парень, проваливай, тебе здесь не место.
– Пока они не уйдут, я тоже останусь тут, – ответил мальчик, хватая светловолосого офицера за руку.
– Не стоит, – отозвался он. – Они друзья погибшего. У них есть право находиться рядом с ним.
Мальчик не ответил, пытаясь вырваться. И тут лицо офицера осветилось.
– Ага, я узнал тебя! Ты сын мясника!
Один из углов палатки был отделен от всего помещения занавесом для личных нужд Кукольника. В центре комнаты висели две тусклые масляные лампы, которые едва освещали дубовый стол и окружавшие его стулья. В углу было бы светлее, если бы окна впустили утренний свет, но дневной свет был непереносим для Кукольника, который сидел за столом, ковыряясь в утреннем завтраке. Впрочем, успокоил он себя, Мария не заметит, что в комнате темно.
Занавеска отдернулась и появилось очаровательное слепое лицо Марии.
– Доброе утро, Кукольник. Мне нужна помощь. – Голос ее дрожал от страха и скорби.
– Да, – согласился мужчина, едва видимый в необъятном плаще. Он достал куклу, изображавшую Марию, усадил ее перед собой на стол. – Я знал, что тебе понадобится моя помощь. И ты теперь это тоже поняла.
Мария проскользнула сквозь щель между занавесками. На ощупь добралась до стола и села напротив Кукольника.
– Я знаю, что ты всего час назад вернулся из Л'Мораи, но у нас есть ужасные новости…
– Моркасл мертв, – закончил за нее хозяин Карнавала. – Знаю. – Он поменял позу куклы, теперь игрушка находилась недалеко от слепой, и та могла бы коснуться ее рукой. Свет лампы, падая на куклу, рисовал на столе причудливую тень. – Тебе кажется, что вы обвинили невиновного человека, не так ли?
Слепая покраснела. Первый раз Кукольник видел выражение стыда на ее красивом лице.
– Надо поймать убийцу, – сказала она. – Нам придется оправдать Доминика.
Кукольник протянул руку и одним движением пальца перевернул куклу, которая стукнулась слепым лицом об стол.
– Ты ошибаешься, моя дорогая. Тебе не надо ничего делать. Ни-че-го. По крайней мере – тебе лучше ничего не делать. Я думал, что тогда – в первый раз – достаточно ясно дал тебе это понять. Я говорил, что поймаю убийцу за вас.
– Но убийства продолжаются, – возразила Мария. – Теперь умер даже Моркасл.
– Ты не можешь ждать справедливости от Совета Л'Мораи. Я тебя предупреждал. Ты гораздо страшнее для них, чем любой убийца.
Щеки Марии еще больше покраснели, но теперь это была краска гнева, а не стыда.
– И что же мы должны были сделать? Мы же думали, что схватили убийцу!
