не сумасшедший, то это как раз должно свидетельствовать о том, что вы сошли с ума, но мне нет дела до этих хитростей. Она была со мной. Она была реальной. Я люблю ее. Настоящая любовь никогда не умрет. Так я подписывал все свои письма Бетси. Те самые, которые потом рвал на мелкие кусочки.
Но Нона была единственной, кого я по-настоящему любил за всю свою жизнь.
Здесь так жарко. И мне не нравится шорох за стеной.
Любишь?
Да, люблю.
И настоящая любовь никогда не умрет.
И так, мы тащимся в школу. Зевотою сводит скулы. Ты спросишь — какие уроки? Мы — два урода-отрока, Руки как крюки. Вот она. Улица Фруктов, Ты смотришь мимо, Губы упрямо сжаты… Деревья стоят желтые, Листву разносит на мили. Листва гниет под стеной. Рюкзак — у тебя за спиной. У солнца — фруктовая кожица. Прохожие хмурятся. И тень твоих ног — ножницы Не режет улицу. Ты говоришь: школьники — фрукты. Круто! Взрываемся смехом. Все наезжают на ягоды Уж больно мелкие. Бананы по коридорам стоят патрулями. Вот к школе мы подрулили. (Опавшей листвы запах.) И у тебя в глазах Я увидел внезапно Персики — у доски, Яблоки — на тусовках… Школьники брызжут соком В припадках тоски. У груш — торчащие уши. Арбузы — такие копуши, Сплошь толстяки да мямли, Для всех обузы. Ты — говоришь — ты арбуз, Я говорю — да мало ли… Слова приносят беду. Я тоже порассказал бы, Да вот — не буду. А мог бы ведь и про то, Как парни-арбузы пугаются: Трудно застегивать пуговицы На собственных же пальто; Сливы приходят на помощь… Я бы сказал — а помнишь, Как здесь, вот на этой улице, Украл я твое лицо? Ношу на своей роже, Оно изрядно поношено В ухмылке растянуто. Знаешь — мы скоро расстанемся, Такой вот мрак. На улице пусто. Знаешь, а умирать Не простое искусство. Но я-то учусь быстро, Конец — близко. А ты на белом листе Напишешь свое имя. Минуты летят — черт с ними. Несутся туда, Где — между Теперь и Тогда Смываемся мы с уроков, Плетемся по Улице Фруктов 
