свирепого лэрда. И видит бог, ради них она была готова на все!
Микаэла тяжело вздохнула, подумав о том, сколь хрупок ее маленький мирок, от скольких «если» зависит, как повернется ее судьба. Если Сорча наконец родит здорового мальчика, если Ранальд позволит своей гостье уехать в Кинглэсси, и ей удастся вернуть королю жалованную грамоту, тем самым отказавшись от Глас-Эйлина, если она никогда больше не увидит Дайрмида Кемпбелла… Единственное Микаэла знала наверняка: она отдала бы все на свете, чтобы Сорча и Дайрмид были счастливы, даже если бы ради этого ей пришлось их покинуть…
При мысли о предстоящей разлуке у нее заныло сердце, к горлу подкатил комок. Микаэла просто не могла себе представить, что ей придется навсегда покинуть и забыть милых гостеприимных Кемпбеллов, не говоря уж о самом лэрде Даншенского замка, навеки покорившем ее сердце. Расстаться с Дайрмидом? Нет, это невозможно, немыслимо! Но ради его благополучия и безопасности она готова перенести разлуку…
Глядя в синюю морскую даль, Микаэла прижалась щекой к холодному, украшенному резьбой оконному переплету и стала про себя молиться, чтобы господь помог ей найти выход.
За окном с криками носились чайки. День выдался хмурый, пасмурный; хотя дождя еще не было, тяжелые тучи, затягивавшие горизонт, указывали на его приближение. Взгляд Микаэлы остановился на небольшом стаде тюленей, резвившихся в море между камнями. Несколько тюленей поменьше, отплыв подальше от старших, затеяли игру, словно расшалившиеся дети: они взбирались на большой бугристый камень и весело плюхались в воду с его многочисленных выступов. Вдруг самый маленький тюлень, забравшийся выше всех, потерял равновесие и свалился вниз на уступ по другую сторону камня. Когда другие молодые тюлени как по команде попрыгали в воду и поплыли к старшим, он остался лежать на каменном уступе: по-видимому, сильно расшибся при падении.
Микаэла следила за ним затаив дыхание – приближалось время прилива, и беспомощный тюлененок мог утонуть! Ей вспомнились печальные песни Сорчи о людях-тюленях. Бедняжка, она была так уверена, что ее умершие младенцы превратились в маленьких тюленей и покинули ее ради свободной, счастливой жизни в волнах… Слезы снова навернулись на глаза Микаэлы. «Надо спасти попавшего в беду тюлененка», – решила она, чувствуя, что иначе ее будет мучить совесть.
Схватив висевший на стене плащ, она сказала Сорче:
– Поспи, дорогая, и пусть тебе приснится твое будущее дитя! А я выйду на свежий воздух, немножко прогуляюсь!
Кивнув, Сорча уютно свернулась под одеялом и закрыла глаза, а Микаэла выскочила из комнаты и, увидев поднимавшегося по лестнице Мунго, бросилась к нему.
– Вы мне нужны, Мунго! – воскликнула она, схватила его за руку и потащила вниз. – Пожалуйста, возьмите лодку, мы выходим в море! Там маленький тюлененок разбился о камни, нужно попытаться ему помочь.
– Что вы, что вы, миледи! – запротестовал горец. – Вы же страдаете морской болезнью, забыли? И что вам за дело до какого-то тюленя?
Но Микаэла не желала ничего слушать, и в конце концов Мунго сдался.
20
Когда утлая лодчонка, выплыв из громадной расщелины-гавани, оказалась в полосе прибоя, сама Микаэла едва не пожалела о своем опрометчивом поступке. Схватившись обеими руками за борт и согнувшись в три погибели, она боролась с ужасным приступом тошноты.
– Э, да вы совсем зеленая! – заволновался сидевший на веслах Мунго. – Я же вас предупреждал! Мой лэрд мне голову оторвет, если узнает, на что вы меня подбили!
– Вы ни в чем не виноваты, – пробормотала Микаэла. – Я сама решила ехать и выдержу эту поездку!
– Надеюсь, что так, миледи, но выглядите вы неважно.
Микаэла постаралась выровнять дыхание и стала смотреть на горизонт, чтобы не видеть разбивающихся о корпус лодки волн.
– И все из-за какого-то детеныша тюленя! – глядя на ее муки, неодобрительно покачал головой горец. – Да молодые тюлени каждый день десятками калечатся и гибнут, и сородичи спокойно оставляют раненых умирать. Слишком уж вы сердобольная, миледи. Видели бы вы, как рыбаки с дубинками охотятся на них ради шкуры, которую можно выгодно продать на рынке! Право слово, давайте повернем обратно, милосерднее оставить малыша в покое, пусть себе мирно околеет – уж больно жизнь у тюленей трудная!
– Мы должны его спасти, – повторила Микаэла, высматривая большой камень, который видела из окна своей спальни. – Уже совсем рядом, Мунго. Смотрите, вон он, на уступе!
Нос лодки с глухим стуком ударился о камень. Мунго ловко накинул веревочную петлю на один из выступов, закрепил лодку, потом помог выйти Микаэле и сам следом за ней ступил на скалу. Они осторожно подошли к тюленю и, присев на корточки, стали его рассматривать.
Пухлый, с пятнистой черно-серой шкуркой, большими черными глазами и забавной круглой мордочкой, он был совсем маленький, не больше нескольких недель от роду. Тюлененок лежал, безжизненно распластавшись на камне, но, увидев людей, начал барахтаться и бить хвостом, тщетно пытаясь доползти до воды.
– Бедняжка, – пробормотала Микаэла, наклоняясь над животным. – Посмотрите, у него кровь на ласте, он ранен! Вот почему он не может сползти вниз.
Она протянула к нему руку, и тюлень издал испуганный крик.
– Осторожно! – воскликнул Мунго. – Не дай бог, на его вопли приплывет мать. Тогда нам придется туго, потому что тюлени могут быть очень злыми – они совсем не похожи на селки из сказок.
Микаэла посмотрела на камни у берега, где резвились и спали на солнышке другие тюлени. Услышав вопль детеныша, одна самка, лежавшая поодаль от остальных, тревожно подняла голову и закричала, словно звала кого-то.
– Вот его мать! Думаю, она не против того, чтобы мы помогли ее детенышу, – решила молодая женщина и принялась осторожно ощупывать поврежденную ласту. – Я совершенно незнакома с анатомией этих животных, но, похоже, их ласты – нечто вроде нашей кисти… Кажется, у него сломана кость.
