– Нет, я совсем не устала, – ответила Микаэла нарочито бодрым голосом, из последних сил сдерживая слезы. – К тому же мне помогает Гьорсал. Мунго принес много еды, и мы как следует подкрепились. Жаль, что Сорча уже несколько дней почти ничего не ела, – ей так нужны силы… Мы дали ей только травяного отвара с медом. Знаешь, Дайрмид, – добавила она, вспомнив, зачем выглянула в коридор, – нам нужен еще один отвар, который я просила приготовить. Не мог бы ты сходить за ним на кухню? Это полынь, водосбор, сухая малина…
– Знаю, знаю! – кивнул горец. – Кухарка уже давно все приготовила и держит отвар на теплой плите, чтобы подать сразу, как только он понадобится. Она добрая женщина и очень волнуется за свою госпожу – так же как и все остальные слуги. Представь себе, даже солдаты Ранальда переживают из-за Сорчи… Еще что-нибудь нужно?
Микаэла снова вздохнула. Ей очень хотелось сказать Дайрмиду, как ободряет ее его присутствие, но, поколебавшись, она решила, что не стоит.
– Спасибо, только отвар и немного вина со специями.
Дайрмид неожиданно поймал ее за руку.
– Микаэла, – хриплым от волнения голосом пробормотал он, – позволь мне помочь!
– Что ты можешь сделать? – проговорила она, глядя в его полные боли глаза. – Что мы все можем сделать? Мы очень старались перевернуть ребенка…
– Но он по-прежнему лежит неправильно? – спросил он, не отпуская ее руки.
– Да, и теперь мы можем только ждать и молиться. Если так пойдет и дальше, и мать, и дитя лишатся последних сил.
– Как жаль, что не удалось еще хоть немного его подвинуть! Если плод идет ягодицами или ногами, то роды могут быть вполне благополучными.
– К сожалению, не удалось… – вздохнула молодая женщина и добавила, понизив голос: – Знаешь, старая Гьорсал боится, что мы потеряем не только ребенка, но и Сорчу.
Ее голос дрогнул, она едва сдерживала слезы. О, как ей хотелось в эту минуту вновь очутиться в его объятиях и выплакаться у него на груди!
Дайрмид опустил глаза и некоторое время молчал.
– Ну вот что, – сказал он наконец, – я сейчас принесу отвар, о котором ты просила, а потом пойду к Сорче и посмотрю, что можно сделать.
Микаэла покачала головой:
– Не надо, мы все равно не в силах ей помочь. Да и Гьорсал будет против.
– Какое мне до нее дело?! – сердито сверкнул глазами Дайрмид. – Речь идет о жизни моей сестры! К тому же я врач и… я уже принимал роды!
Микаэла понимала, как ему тяжело, – его терзал страх потерять Сорчу, а кроме того, не давали покоя ужасные воспоминания об обстоятельствах, сопутствовавших рождению Бригит.
– Я позову тебя, если будет необходимость, – решительно сказала она и негромко добавила: – Спасибо тебе за помощь, милый!
С этими словами она проскользнула обратно в комнату и закрыла за собой дверь.
– Надеюсь, эти роды послужат молодой хозяйке хорошим уроком! – послышался за ее спиной ворчливый голос Гьорсал.
Не понимая, что она имеет в виду, Микаэла удивленно обернулась. Повитуха сидела на скамье возле окна, привалясь к стене грузным телом, и с ухмылкой смотрела на нее. Старуха была могучего телосложения – высокая, с широкими мужскими плечами и огромной грудью. Аппетит у нее был тоже богатырский: она съела почти всю принесенную Мунго еду и опорожнила целый кувшин эля. Теперь маленькие голубые глазки Гьорсал маслено блестели, а на скулах пламенел багровый румянец.
– Надеюсь, молодая хозяйка хорошенько усвоит этот урок! – повторила она.
– Какой урок? – удивленно спросила Микаэла.
– А такой, что надо было давным-давно оставить мужа, – назидательным тоном сказала старуха. – Женщина, которой так тяжело даются роды, не должна пускать мужчину в свою постель. Ей следует уйти в монастырь и доживать свои дни в покое и довольстве, раз уж ей не суждено быть женой и матерью!
– Не говорите так! – шикнула на нее Микаэла. – Не дай бог, бедная Сорча услышит. Она просыпалась?
– Просыпалась! Попросила воды, да я не дала, – сказала, что до рождения младенца нельзя. Эх, я же предупреждала, что ей больше нельзя беременеть! В прошлом году она во время родов едва богу душу не отдала. Тогда они начались гораздо раньше, чем сейчас, родилась девочка – совсем слабенькая, задыхалась, как рыба, которую волной выкинуло на берег. Уж как я билась, чтобы ее выходить, да все напрасно. – Старуха неодобрительно покачала головой. – И зачем только себя мучить? Чтобы родить этих обреченных на смерть младенцев и после их оплакивать?
– Хватит, Гьорсал! – оборвала ее Микаэла, с беспокойством глядя в сторону кровати. Господи, только бы Сорча не услышала причитаний бессердечной старухи! – Если вы будете без должного почтения говорить о страданиях молодой хозяйки, вас немедленно выдворят из замка вон!
Повитуха нахмурилась и с трудом поднялась на ноги.
– А кто вы такая, чтобы мне указывать, миледи? – с вызовом сказала она. – Я принимала у леди Сорчи все роды! Ранальд приходится мне двоюродным братом, и я сделала все, что в моих силах, чтобы спасти его хилое потомство. И после этого неизвестно откуда являетесь вы и пытаетесь меня учить?! Вы врач, говорите? Позвольте вам не поверить! Уж больно вы молоды, да и не слышала я, чтобы этим ремеслом занимались женщины. – Она закатала рукава и добавила уже более миролюбиво: – Ладно, пойду проверю, не повернулся ли наконец ребенок. Уж я хорошо знаю, как это делать, хоть и не врач!
Повитуха подошла к кровати и отдернула занавески.