Сьюзен Фрейзер Кинг
КРОВАВАЯ КОРОЛЕВА
Machbet filius Finlach…
et Gruoch filia Bodhe, rex et regina Scotorum…
Макбет, сын Финлеха,
и Груох, дочь Боде, король и королева Шотландии…
Часть первая
ПРОЛОГ
Снежинки мерцают на фоне вечернего неба и мягко ложатся вокруг холодной неприступной башни. Самозваный король скоттов ждет, когда пройдет эта промозглая хлябь, чтобы отправить меня в монастырь на юге Шотландии. Малькольм Кэнмор, убивший моего мужа и называющий себя королем, конечно, предпочел бы упрятать меня еще дальше, где-нибудь в Англии. Потому что там его союзники точно запрут меня под замок. Шотландцы же вряд ли отважатся на это.
Но мой сын — коронованный король скоттов, и я нахожусь под его защитой, не говоря уже о том, что у меня есть и собственные силы. Согласись я выйти за Малькольма Кэнмора — была бы осыпана почестями. Всего пару недель назад он прислал ко мне очередного гонца с отрезом зеленого шелка, тканного золотом, и склянками с ароматами и специями, прося моей руки.
Если бы мне нужна была такая власть, возможно, я и соблазнилась бы его подношениями. Но я рождена кельтами, для которых честь превыше всего, а потому шотландская шерсть для меня дороже восточных шелков. Может, ее выделка и грубее, зато она хранит в себе силу и красоту этой земли.
Я написала Малькольму ответ той самой рукой, которую он желал получить, хотя по-гэльски[1] я пишу гораздо хуже, чем на латыни. Впрочем, отказ не требует многословия. Большую часть подарков я отослала назад вместе с запиской и оставила лишь отрез шелка — он очень понравился моей горничной Финелле.
А что касается монастыря, я напишу об этом узурпатору Малькольму в следующий раз: «Королева Грюада, вдова убиенного тобой короля Макбета, предпочитает остаться в своей крепости».
В каком-то смысле это вызов; посмотрим, что он будет делать.
Ветер вовсю завывает за стенами замка — неудивительно, что февраль называют волчьим месяцем, — а я со своими приближенными сижу возле жаровни, жадно впитывая тепло и свет. Мой домашний менестрель Дермот наигрывает мелодию на арфе. Меня бьет озноб, и я потуже закутываюсь в плащ. Мне не исполнилось еще и сорока, и я все еще полна жизни, но нынче вечером мороз поистине пронизывает до костей.
Прислуга задергивает занавеси на закрытых ставнями окнах, сквозь которые просачивается холод, и подкладывает в огонь торф и ароматные яблоневые ветви, оставшиеся еще с осени. С миром покоятся мои мальчики, хрупкая жизнь которых была задушена в зачатке, и муж мой тоже мертв. Бесконечно тянущийся вечер вынуждает вспоминать усопших. Одиночество и игру светотени делят со мной еще двое, и лишь угрюмая Финелла то появляется, то исчезает подобно призраку. Рядом со мной сидит моя троюродная сестра и врачевательница Биток.
Чуть дальше расположился монах Дростан, склонившийся над книгой. Обоих я знаю с детства; с учетом моего характера, вероятно, лишь присущая кельтам преданность по-прежнему удерживает их рядом со мной.
Биток — настоящий друг, хотя временами и высказывает в мой адрес довольно резкие замечания, впрочем, как и я в ее. Монах принадлежит к ордену «вассалов Бога», который позволяет своим членам вступать в браки и отмечать шабат, что мне очень нравится, как и любое другое проявление протеста. Во всех остальных отношениях Рим уже окончательно поработил Шотландскую церковь.
Дростан прекрасно владеет пером и мечтает о том, чтобы написать мое жизнеописание. Он хочет, чтобы книга стала панегириком — восхвалением его королевы. Но я считаю, что это глупая затея.
В жаровне вспыхивают язычки пламени, взметая искры. И если говорить начистоту, в идее Дростана что-то есть.
Я — внучка короля и дочь тана,[2] дважды была замужем и теперь — вдовствующая королева. Я сражалась с мечом и арбалетом и немало претерпела, чтобы произвести на свет своих детей. Я любила и ненавидела от всей души. Я умею вышивать, обучена соколиной охоте, придворному этикету и приемам магии, о чем стараюсь не ставить в известность окружающих. И я категорически не желаю завершать свою жизнь в монастыре. Так что на сегодняшний день меня вполне удовлетворяет такая биография. Уж лучше описать жизнь Макбета Мак Финлеха, короля, погибшего под Ламмой менее полугода тому назад.
Мои советники утверждают, что Малькольм Кэнмор, что по-гэльски означает «большая голова», собирается приказать написать историю жизни Макбета своим церковникам. И они сделают все возможное, чтобы опорочить его имя и его деяния. Ибо мой муж уже не сможет отстоять свою честь. Но зато я еще жива, и я знаю, что правда, а что нет.
Моя мать, шагнувшая за порог этой жизни много лет тому назад, однажды, гадая на стоячей воде, предсказала, что я войду в историю, но люди никогда меня не поймут. Но все это произойдет уже после моей смерти. А я совершенно не стремлюсь к славе. К тому же, поскольку я все еще жива, нет никаких оснований подводить черту под моей жизнью. Возможно, я еще раз выйду замуж и произведу на свет детей, ибо чрево мое все еще может плодоносить. И я отказываюсь стареть.
Возможно, я снова возьмусь за меч, соберу войско и вместе с сыном отомщу самозванцу или воспользуюсь колдовскими чарами и приведу его к гибели другим, тайным способом. Меня мало кто знает, и мало кто знаком с моей жестокостью и моей добротой, но кое-кому довелось испытать их на себе.
Мои воспоминания принадлежат только мне. Я складываю руки на груди и слышу, как шелестят атлас и шерсть и как позвякивают серебряные браслеты. Биток и Дростан поднимают головы и обмениваются взглядами. При необходимости я умею облачаться в горечь, как в кольчугу, стальные сплетения которой защищают всю мою нежность дочери, матери, супруги и королевы воинов.
Снежинки влетают в зал через окно, и прислужница с помощью длинной палки плотнее закрывает ставни. Нам предстоит провести здесь не один день. Но тишину скрашивает музыка, а кладовые этой неприступной крепости ломятся от вина и специй, копченой рыбы и мяса, а также бочек с зерном. К тому же
