последней модели, подгоняйте машину к черному ходу.
— К черному ходу? — вздергивает брови скептичный клиент. Видимо, он испытывает нестерпимое желание проморгаться, поскольку запах «жареного», образно говоря, ест глаза.
— С той стороны подъезд удобнее, — снова подмигивает Электрик. — Можете не беспокоиться насчет… насчет… — Наконец, любезная улыбка исчезает с его физиономии. — Послушайте, вам нужен телевизор или нет?
— А он, часом, не краденый? — высказывает предположение тип.
Электрик уязвлен в самое сердце.
— Что вы такое говорите! Конечно, нет. За кого вы меня принимаете? Это солидный магазин, и весь товар, который я получаю, совершенно легальный. Благодарю покорно, в жизни не слышал подобных оскорблений!
Чувак идет на попятный.
— Простите, я не хотел вас обидеть.
— Да уж, не стоит обижать пожилого уважаемого человека, — никак не успокоится Электрик. Нижняя губа у него трясется от негодования.
— Вообще-то я пришел не за телевизором, — сообщает посетитель. — Просто хотел спросить: пушки случайно не берете?
Электрик опускает глаза на тяжелую сумку из темного брезента, которую тип ставит на прилавок, и заглядывает внутрь.
— Беру, — без колебаний отвечает он.
Знаете, чего бы мне хотелось? Стать мухой и усесться на стене в квартире Боба Шоу сразу после того, как он достанет из почтового ящика наш конверт.
Будь я мухой, я бы увидел, как Боб дрожащими от возбуждения руками вскрывает его и вместо долгожданной толстой пачки десяток находит лишь старенькую видеокассету.
— Хрень какая-то… — бурчит он и торопливо перемещается в гостиную.
— Пришло что-то интересное? — кричит миссис Боб из кухни.
— Ничего важного, дорогая, обычный почтовый мусор, — отвечает он, гадая, что записано на кассете.
Учтите, он ведь наверняка сказал бы жене то же самое, даже если бы из ящика на самом деле вывалилась пачка денег. Кстати, на его месте и я соврал бы Мэл.
Итак, Боб запихивает кассету в видак, включает ящик и усаживается в кресло, чтобы насладиться нашей с Олли коротенькой дебютной кинопродукцией. В роли главной звезды выступает Боб Шоу — скверного вида, размытый, в черно-белом варианте, и все же, несомненно, Боб собственной персоной. Что он делает? Грузит телики в наш фургон.
Помните, я говорил, что дождусь того момента, когда Боб утратит бдительность? Правда, я не рассчитывал, что мне подфартит в ту же ночь, однако именно это и произошло, когда Мэл ворвалась на склад и начала вопить, как сумасшедшая.
Опять же, если помните, я сделал ноги и укрылся в каморке охранников, пережидая, пока Олли выпроводит мою подругу за ворота. Роланд, которого влечет к Олли с нездешней силой, естественно, был вынужден последовать за ним. В итоге Боб остался один-одинешенек перед камерой внутреннего видеонаблюдения.
Пока моя личная жизнь с треском рушилась, Боб, не желая терять времени, самолично загрузил несколько менее габаритных теликов в фургон. Я глядел на дисплей и не верил своим глазам. Роланд был прав: с его работой справился бы даже последний идиот. Я всего-навсего нажал кнопку и камера успешно запечатлела старания Боба — так сказать, чтобы оставить его в веках. Или… в дураках?
Боже, как бы мне хотелось увидеть рожу Боба в тот момент, когда он, прилипнув к экрану, смотрел, как в одиночку — в одиночку! — обчищает своего же босса. Ей-ей, я все на свете отдал бы, чтобы поглядеть на это. Ну, или почти все. Не уверен, что готов расстаться с деньгами, которые мы выручили от продажи теликов. Не настолько у меня свербит.
К записи, сделанной на складе, мы с Олли добавили еще несколько любительских кадров, чтобы у Боба не осталось ни малейших сомнений по поводу наших намерений. На пленке был я (разумеется, без лица — в разоблачительной кинохронике я почему-то сразу делаюсь жутко нетелегеничным), а в руках у меня — карточки с надписями, которые последовательно гласили:
«КОНЕЦ».
«P.S.: ВСЕ ЕЩЕ ХОЧЕШЬ СВОИ 100 %?»
«P.P.S.: КАК ТЕБЕ ТАКИЕ ЯБЛОЧКИ?»
Идею я позаимствовал у Боба Дилана, но эпизод с «яблоками» срежиссировал сам и дал Бобу возможность разглядеть их во всех подробностях — и половинки, и «очко», — когда мои штаны вместе с ремнем вслед за карточками упали на пол.
Тешу себя мыслью, что как раз в эту минуту в гостиную вошла миссис Боб с тарелкой поджаристых блинчиков в руках и выражением полного ужаса на жирной физиономии.
— Дорогая, ты все неправильно поняла, — поспешно пытается объяснить Боб, лихорадочно нащупывая на пульте кнопку «стоп».
Кажется, так обычно говорят те, кого застукали за чем-то нехорошим?
Разумеется, у меня нет доказательств, что все в точности так и было, только слова Олли. Дескать, вскоре после того, как он опустил наш конверт в прорезь для почты на двери Боба, из дома донеслись крики и звук, похожий на звон от удара тарелки с хрустящими блинчиками об экран телевизора.
Приветики, Боб!
— Ш-шш! — не выдерживаю я, когда действия Мэл с ватой и «Деттолом» становятся чересчур жесткими.
— Хм, уж не знаю, что за подружку ты себе завел, но ей явно не мешало бы подстричь ногти, — саркастично замечает она, восхищаясь порезами и царапинами у меня на спине, пока я отмокаю в ванне, на четверть заполненной тепловатой водой. — Ее случайно зовут не Фредди Крюгер?
— Говорю тебе, не было никакой подружки, просто Олли на ходу придумал отмазку, — убеждаю я Мэл и снова морщусь от неласковых прикосновений к очередной ране.
— В отличие от тебя, кролик несчастный, он хотя бы на ходу соображает, — язвит Мэл.
Ай! Кажется, она сменила вату на абразивную бумагу. По крайней мере у меня такое ощущение. Корова бессердечная!
— Мэл, послушай, я был в дальней части склада и не слышал, как ты вошла, честное слово, — в сотый раз повторяю я.
— Может, надо было тебя позвать?
— Может, и надо было. Кроме того, я не хотел выходить, потому что боялся испортить сюрприз, который приготовил к твоему дню рождения. — Я киваю в сторону огромного плазменного телевизора. Ради того, чтобы заключить мир с Мэл, мне пришлось оставить его себе и пожертвовать частью навара. — Я же знаю, как ты любишь сюрпризы.
— Значит, ты все-таки меня слышал? — мгновенно просекает она.
— Чего? — Я моргаю, сообразив, что проговорился.
— Ты слышал, как я тебя звала? Знал, что я приехала?
Я взвешиваю варианты и заключаю, что единственный выход — опять классически закосить под Олли.
— Чего? — вновь тупо моргаю я.
