женщин с младенцами на руках, были окружены, загнаны в ров и расстреляны американскими солдатами. Многие американцы испытывают чувство стыда за то, что их страна до сих пор совершает массовые убийства с целью сохранения у власти в Сайгоне генеральской элиты и богатых землевладельцев. Другая причина появления мощного антивоенного движения заключается в том, что граждане Соединенных Штатов просто устали от этой войны, в которой на данный момент убито более тридцати тысяч американских солдат и еще двести тысяч человек ранено, и которой не видно конца…»– Казус Белли, Эулалио. Это кредо нашего правительства. Им всегда нужен формальный повод, пусть даже самый незначительный, чтобы открыть огонь.- Но эти люди…в Май Лай… почему они гибнут, мистер Эйс? Разве кто-то должен умирать лишь потому, что был приказ – стрелять на поражение? Как вообще их пальцы спускают крючки, когда никто не сопротивляется, я не понимаю…– Мне знакомо это недоумение, Лали. Пройдет некоторое время, и ты поймешь, что не все имеет причину или логику, если речь идет о чем-то человеческом. Не всем нужна подоплека, равно как и не всем нужен мир. Желание системы избежать равновесия очевидно. Но скоро все это прекратится. И тебя испугает нечто большее – ухмылка, с которой все будут вспоминать о тысячах погибших. Улыбка, сопровождающая разговоры о павших в бессмысленной бойне.– Знаете, при всем стремлении понять окружающий мир, я порой отказываюсь находить оправдание подобным выходкам.– Ты заблуждаешься, Эулалио. Чтобы понять мир, не нужно оправдывать его детища. Достаточно действовать настолько рационально, насколько велит растущее в тебе побуждение что-то изменить.Эван видел, что на глаза мальчика, убившего человека, попадавшего в плен сотрудников Федерального бюро расследований, наворачиваются слезы. Только потому, что кто-то гибнет беспричинно. Спонтанно.– Все эти…женщины…с детьми на руках….мистер Эйс…– Все в порядке, Лали. Держи себя в руках. Ты не в силах что-либо изменить там, но ты способен повлиять на ход событий здесь. Помни об этом.– Я запомню, обязательно.Эван посмотрел на часы, взял в руки сумку и перед уходом сказал мальчику:– Я вернусь через пару часов, будьте здесь, никуда не уходите, только если какие-то экстренные обстоятельства не вынудят вас скрыться. И передай мисс Лоутон, что я положил в ее сумку небольшой подарок.– Хорошо, мистер Эйс.Эван набрал в легкие воздуха и двинулся в сторону кладбища Сейнт Джозефс.Тишина. Это все, что сопровождало Эйса в дороге. И этот парадокс немного удивлял. Народные движения чиканос и темнокожего населения существовали, казалось, только в телевизоре. В словах репортеров и ученых-социологов. Политиков и их приближенных. Складывалось впечатление, что только им нужна эта война. Гетто полнились расовой ненавистью и огнем. Парки превратились в безлюдные памятники величию природы восточного побережья.А радиоприемники полыхали истериками.Паника в головах. И только там.Высокие мраморные ворота встретили Эвана неприветливым молчанием, впуская мужчину в обитель усопших. Сквозь снежный заслон Эйс увидел высокого рыжеволосого джентльмена, одетого в коричневый плащ, темные брюки и туфли, блеск которых можно было различить даже под снегом, в котором утопали ноги Роберта Гендельмана. В руках он держал черный кожаный портфель, а неподалеку бродил широкоплечий сателлит – личный охранник бизнесмена – Валерио Пасьоретти.Эван подошел к Роберту и поприветствовал того:– Здравствуйте, мистер Гендельман.– Привет, Эван.– Я думаю, вы хотели бы услышать комментарии, касающиеся данной ситуации, не так ли?– Было бы неплохо, друг мой, – мужчина оказался очень приветливым, несмотря на всю запутанность истории, приведшей его на кладбище.– С недавнего времени наше глубокоуважаемое Федеральное бюро расследований открыло на меня охоту. Причины, по которым они прослушивают мой телефон, пытаются отследить все перемещения и найти какие-либо улики, известны им одним. Но если завязалась такая игра, я вынужден присоединиться к ней, отказывать достопочтенным господам из силовых структур – вне юрисдикции моей воли, поверьте.– Эван, бюро – это не какие-то оборванцы с улиц, с ними шутки могут оказаться очень и очень опасными, ты же понимаешь.– Безусловно, Роберт. Но и вы должны понимать, что ваш покорный слуга не просто бухгалтер с калькулятором в голове.– Ох, Эван…– Я продолжу, мистер Гендельман, – Эван сделал небольшую паузу, чтобы оценить реакцию Роберта на его рассказ, – буквально вчера я убил двух полицейских, можно сказать, из этого пистолета, – Эйс достал из сумки «Беретту», предварительно надев перчатки.Охранник моментально метнулся в сторону беседующих мужчин, на что Эван отреагировал выпадом и одним движением сбил с ног Валерио. Мистер Гендельман поспешил урезонить телохранителя:– Спокойно. Как будто ты не знаешь Эвана.Эйс протянул руку охраннику:– Не нужно нервничать, Валерио. Но ты – молодец. Поднимайся.– Ловко… – вставая, мужчина изумленно глядел на Эвана.– Я просто смотрю в оба, как и ты, Валерио, – все трое продолжили движение по заснеженным тропинкам кладбища.– Это тот самый пистолет?– Да.– Почему ты убил их, Эван? Полицейских?– Обстоятельства не позволяли мне действовать иначе, Роберт, да и мне просто захотелось произвести впечатление на моих визави.– Секунду, они знают, что полицейских убил ты?!
