До встречи с Робертом оставался приблизительно час, что давало Эйсу возможность еще раз заглянуть в окрестности кампуса. Во-первых – посмотреть на все убогие попытки бюро спрятать снайперов, во-вторых – убедиться, что листовки пошли по рукам студентов колледжа Бейтс.Эван попытался разглядеть окна верхних этажей домов, расположенных на прилегающей к кампусу территории. Но видимость из-за снежной преграды не превышала и двадцати метров. «Увы, агент Кеннеди, придется обойтись без огневой поддержки».Все казалось нетронутым.За исключением нескольких сугробов.Вряд ли предостережение Эйса сыграло в этом какую-то роль, ведь для людей, отправляющих умирать тысячи человек за пределы Штатов, гибель нескольких, пусть даже и десятков, студентов – не представляет особой проблемы.Возможно, вся кампания по ликвидации ‘номера один’ ограничится группой захвата и подслушивающим устройством на теле Уэлдона Кеннеди. Но такой ход был бы весьма опрометчивым со стороны бюро.Эвану казались неуместными вопросы: «Зачем на задержание убийцы выезжает сразу несколько полицейских автомобилей?»Люди даже не стараются понять простейшую, самую элементарную истину: в случае провала блюстителей закона ждет выволочка, лишение премии и понижение в звании. А потому провал единственной операции – конец любых надежд и мечтаний охранников правопорядка, долгая дорога в подвал социального пространства.Зайдя в помещение библиотеки, на Эйса набросился мужчина, сделавший три сотни копий того манифеста, что Эван написал двумя днями ранее:– Мистер Эйс! Мистер Эйс! Простите, что вот так обращаюсь к вам, но вы подписались…– Все в порядке, мистер…– Оу, Колдвэлл, Себастьян Колдвелл. Вы не поверите, но вчера вечером все только и говорили о вашем послании!– Замечательно, мистер Колдвелл. Но откуда такое воодушевление? – Эван уже практически его не слушал.– А вы не понимаете? – Экзальтированный вид полного мужчины казался несколько нелепым.– Так просветите меня, Себастьян. – Мысленно Эйс находился уже вдали от этой библиотеки.– Ваши слова дошли до управления колледжа. Понимаете? Все друг другу рассказывают о том, что вокруг творится что-то неладное. Теория заговора, грязные дела политиков. Что…что может быть интереснее? Знали бы вы, сколько ответов получили студенты, когда прочли это! – На возбужденного мужчину оглянулись несколько ребят из читального зала.– Каких ответов?– Ну, знаете же, студенты народ такой – когда выпьют, обсуждают все на свете! Да и время такое – хиппи, черные пантеры, чиканос – всем надоело, что кто-то указывает на их цвет кожи! Даже если то, что вы написали – выдумка, поверьте, это огромный повод в очередной раз воззвать к благоразумию всех, кто стоит за беспорядками на улице. Точно вам говорю… Вы только представьте, что начнется, когда они увезут эти листовки домой, покажут своим друзьям. Безусловно, кто-то отмахнется, скажет, что все это выдумка. Скептицизм ведь никто не отменял. Но гарантирую, все эти разговоры об убийстве доктора Кинга, Кеннеди, о противостоянии сената и бюро* – вновь взбудоражат американцев. Но фоне-то войны во Вьетнаме…– Достаточно, Себастьян. – С этими словами он направился к дверям. Но не чтобы уйти.Дайте самым обиженным, униженным и обездоленным повод зацепиться за врага – они сделают все так, будто живут последний день. Их не надо убеждать в чем-то, нет необходимости доказывать им свою правоту.И Эйс знал это.А у самого выхода, над которым красовалась надпись «здесь мертвые живут, здесь немые говорят», он услышал: «Эван Патрик Спилнер, это ФБР. Немедленно покиньте здание библиотеки с поднятыми руками».Эван повернулся к Себастьяну и улыбнулся:– Пятьдесят два, мистер Колдвелл.Лали внимательно вслушивался в речь какого-то журналиста:«Возможно, мы никогда не узнаем, действительно ли Гувер опустился до того, что стал фабриковать улики против невиновного человека. Однако документально подтверждено, что в тысяча девятьсот шестидесятом году он рассматривал возможность использования лживых слухов для нейтрализации члена компартии, 'разоблачив' его перед коллегами как осведомителя Федерального бюро. При этом он, правда, предостерег своих сотрудников от излишнего риска, сказав, что данную операцию можно проводить лишь в том случае, если она 'обещает полный успех и не скомпрометирует ФБР'. Когда ему сказали, что план операции предусматривает подделку машинописи, Гувер выдвинул возражение, однако не против самой идеи. Вне зависимости от того, прибегало ФБР к фальсификации в деле Хисса или нет, ясно одно, для Гувера было важнее извлечь из этого дела как можно больше политической выгоды, а не справедливое отправление правосудия. Эти слухи он начал тайно распространять еще с тысяча девятьсот сорок пятого года, задолго до сенсационного заявления Чамберса. Сначала этим занялся Уильям Салливан, который в ту пору ходил у Гувера в любимчиках…»После этих слов Эулалио выключил порядком поднадоевший телевизор и подошел к Аннет, которая до сих пор не проснулась, не смотря на то, что время подбиралось ко второму часу дня после полудня.Мальчик аккуратно потеребил плечо девушки и сказал:– Мисс Лоутон, просыпайтесь.Но она никак не отреагировала.– Мисс Лоутон…Лали склонился над Аннет. Дыхание девушки было слишком слабым, губы приобрели голубоватый оттенок.– Мисс Лоутон!Эулалио ударил ее по щеке, чтобы привести в чувства, но никакого результата это не принесло.Мальчик заметался по комнате, стараясь не впасть в панику и размышляя над тем, что ему делать дальше. Отвезти Аннет в больницу он не мог.
