Услышав грубое взрослое ругательство, сорвавшееся с губ отважного завоевателя, мальчик в хижине зажал ладонями уши. Незнакомцу было на вид лет восемь, но все равно он не должен был еще так ругаться. Любопытство, однако, пересилило. Отняв ладони от головы, мальчуган осторожно выбрался из хижины и медленно пошел вперед, с боязливым интересом наблюдая за пришельцем. Тот издал еще один воинственный клич.
Испугавшись, мальчик-пятилетка бросился на землю и заполз в могучие заросли папоротника. Сдерживая дыхание, он стал пробираться поближе к незнакомцу.
Совершенно неожиданно для него обладатель сабли оказался совсем рядом. Тяжелое деревянное лезвие кромсало папоротники словно коса.
– Раз, два, три, грязная собака – умри!
Широкие папоротниковые листья, срезанные со стеблей, взлетели высоко в воздух, и в глаза ему брызнул солнечный свет. Деревянная сабля продолжала кромсать папоротник, со свистом рассекая воздух в нескольких дюймах от прячущегося малыша. Тот не выдержал и взвизгнул от страха, опрокидываясь на спину. Незнакомец тут же перестал размахивать оружием и одним прыжком очутился рядом, направив острие сабли в грудь мальчугану.
– Кто ты такой? – спросил он, упираясь в бок кулаком свободной руки.
Малыш только таращился на него и мямлил что-то невразумительное. По лицу старшего мальчика скользнуло задумчивое выражение, и он быстро провел пятерней по своим черным волосам.
– Ну, это не важно, – быстро сказал он. – Хочешь играть со мной в «охотника»?
Застигнутый врасплох обитатель хижины только кривил губы, собираясь заплакать.
– Не бойся, я не стану тебя обижать, – подбодрил его темноволосый с задорной улыбкой и протянул руку. – Мне, видишь ли, очень нужен оруженосец.
Малыш неуверенно заморгал, но взялся за протянутую ему руку и поднялся.
– Меня зовут Казимир, – сказал старший без обиняков. – А тебя?
– Торис, – смущенно представился малыш.
Казимир заткнул свою деревянную саблю за пояс и скрестил руки на груди:
– Ну так как, хочешь играть?
– Во что?
– Можно в «охотника», а можно в «сражение с чудовищем», – отозвался Казимир, похлопывая себя по сабле.
– С каким чудовищем?
– Да с каким хочешь! – расщедрился Казимир. – Хочешь с огромным безобразным гигантом, хочешь с каким-нибудь маленьким, невзрачным…
Торис смущенно улыбнулся:
– Думаю, что это будет интересно.
– Обязательно будет, – заверил его новый знакомый. – Можно сражаться с чем хочешь.
Торис неожиданно нахмурился и бросил быстрый взгляд в сторону хижины.
– Только… мне нужно спросить у мамы.
Торис осторожно отвернулся от пришельца и заковылял обратно к хижине. Взгляд Казимира стал серьезным, когда он заметил распухшие суставы на руках и ногах малыша.
– С ним что-то не так. – с опаской пробормотал он себе под нос и двинулся следом, положив руку на резную рукоять своей сабли.
Уже на расстоянии броска камня от хижины Казимир почувствовал запах разложения, а вблизи вонь стала совершенно непереносимой. Торис, напротив, словно и не замечал этого и без колебаний подошел к покосившейся двери. Казимир зажал нос, нервно разглядывая обшитые дранкой стены, облупившуюся побелку, и замшелую крышу из гнилой соломы. На пороге Торис обернулся, ласково улыбнулся Казимиру и исчез в темноте. Облезлая дверь сама собой закрылась за ним.
Глаза старшего мальчика испуганно округлились.
На двери алел красный косой крест.
Это был чумной знак, символ пришедшей из Картакана страшной болезни.
Сдерживая дыхание, Казимир попятился назад. Вытащив из-за пояса саблю, он зажал ее в кулаке и хотел было броситься наутек, но что-то остановило его.
Этот малыш с запавшими глазами, нездоровой бледной кожей, со смущенной улыбкой на потрескавшихся губах…
– Торис! – позвал Казимир, снова поворачиваясь к хижине. – Выходи! Из хижины не доносилось ни звука.
– Торис! – крикнул он громче, но голос его дрогнул.
С осторожностью он обошел хижину, держа перед собой свое оружие. Заглянув за угол, он обнаружил окно с сорванными ставнями. Переведя дыхание, он привстал на цыпочки и всмотрелся в полумрак.
Торис стоял в середине комнаты, нервно ломая пальцы и с умоляющим видом глядя на лежащую на деревянном топчане женщину. Казимир прищурился.
Женщина была мертва.
