больнице, — пришло понимание. Маша вышла в коридор первого этажа. Сзади слышалось шаркание — мёртвые шли по пути, проторенному Машей. В коридоре первого этажа практически никого — тусклый свет, на полу разбросаны страницы чьих-то медицинских карт, перевёрнутые стулья. В углу, за стойкой регистратуры, слышится чавканье и утробное ворчание — покойник кого-то ест — спокойно подумала Маша. Пусть себе ест, мне-то что. Вот двери на улицу. Рассвет, и первые лучи солнца на Машином лице. Не греют — возникла мысль — правильно, я ведь умерла. Люди — э, нет! — покойники уже, бродят повсюду. Распотрошённый труп милиционера прямо рядом с перевёрнутым «козлом». Рядом валяется автомат. Надо взять — пришла мысль. Маша подняла автомат, и рука почувствовала что-то липкое. Кровь. Ну и что. Маша, голая, с автоматом в руке, шла по улицам родных Кимр, а за ней брела толпа покойников. Она обернулась, но чувств не возникло… Как хорошо я вижу. Не тепло, не холодно. Зачем они идут за мной? Подумалось, что надо бы зайти домой — сказать матери, что произошло. Так Маша добрела до моста через Волгу и пошла по нему. И тут она увидела то, отчего её затрясло. Там, на горизонте, за домами, в лучах солнца стояла огромная, неописуемо огромная фигура. Кто это, Боже, кто это? — с этой мыслью пришёл страх. Не ведая, не понимая почему, Маша рухнула на колени, боясь снова увидеть эту невыразимую фигуру. Мёртвые, шедшие за ней, толпились чуть сзади, закрывая глаза от этого зрелища — мёртвые подвывали, падали на колени и на землю — они боялись!
И тогда в Машиной голове возникли как-бы слова и картины. Не произнесённые и не услышанные, не написанные — нет, не такие. Просто возникли. И Маша узнала тогда, как устроен мир, и что Добро, и что Зло, как было, как есть и как будет. Она узнала, что есть Бог — огромный, добрый, милосердный, очень старый, но всемогущий, и есть Он — тот, что с давних времён сражается с Богом, Бог мог бы повергнуть его, но настолько добр, что даёт шанс на жизнь даже Злу, и сонмы добрых и злых существ, и смысл жизни, и ужас смерти, и Рай, и Ад, и что это — не какие-то конкретные места с координатами — нет, но они тут, в Царстве Господа, и как ночь меняет день, так и рай и ад, меняют друг друга здесь, на Земле. И что были и другие цивилизации, и есть сейчас — но не здесь, и будут, и жизнь была всегда и всегда будет. Узнала Маша и то, что происходит сейчас в каждой точке этой планеты каждую секунду — не больше и не меньше. И сердце девушки забилось.
….СМЕРТИ НЕТ……НЕ УМРЕШЬ НИКОГДА…..СЛУЖИТЬ ЛЮДЯМ….СЛУЖИТЬ БОГУ….НЕ БОЙСЯ МЁРТВЫХ, ОНИ ЖИВУТ ДРУГОЙ ЖИЗНЬЮ….ИДИ ПО ДОРОГЕ НА ГОРИЦЫ ДО КОНЦА…ПОЗНАВ ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ НЕ УМРЁШЬ НИКОГДА…ВОИНЫ БОЖЬИ СОЙДУТСЯ ВМЕСТЕ ТАМ, ГДЕ РАНЬШЕ БЫЛИ ВРАТА ВАВИЛОНА…ХРИСТОС УЖЕ НА ЗЕМЛЕ…ИДИ ПО ДОРОГЕ НА ГОРИЦЫ ДО КОНЦА… ИДИ ДО КОНЦА И БУДЬ С НИМ ДО КОНЦА… МЁРТВЫЕ БУДУТ ИДТИ ЗА ТОБОЙ… ВЛАСТЬ НАД МЁРТВЫМИ
Маша лежала посередине моста и рядом с ней лежал автомат. На закате она пришла в себя. Никакой фигуры больше не было. Вокруг стояли, лежали и сидели мёртвые. Бедные — подумала Маша, глядя на них.
Прошло две недели, и в день, когда красное солнце нового, страшного мира уже клонилось к закату, на передовой пост у Перелог, устроенный мужиками на мосту, из-за поворота, вышла странная пара: молодая девчонка, бормотавшая молитвы, прости Господи — в чём мать родила, босиком! — и старая мертвица, которая несла в руках АК-47. С пустым рожком. Мертвицу, понятное дело, мужики порубили на куски — а ведь странно, та даже не пыталась проявить свойственную этому племени агрессию, неизбежно посещающую этих при виде или наличии неподалёку живых людей. Да что там — никто не подумал… А девку — ту обмотали простынёй, найденной в ближайшей хате, и, как положено, на подводе в Село отправили. Привезли, святой водой обмыли, одели, накормили чем Бог дал. Спать положили. Двое суток провела девка без сознания — а как очнулась, обвела мутными глазами комнату.
— Мама! Где моя мама?! Что вы с ней сделали?!
Спаси Господи.
10. ТЕПЕРЬ. ИНТЕРЛЮДИЯ. Март 2017 года. Подземный бункер где-то в Сибири. Кутин и Волков
Бывший премьер-министр, а ранее — Президент бывшей Российской Федерации Владимир Владимирович Кутин, одетый с иголочки в брюки карго и свитер-милитари защитного цвета, в тёмных очках от Бугатти, которые он последнее время, казалось, никогда не снимал, сопровождаемый спешащими на шаг сзади за ним молодым священником лет тридцати, в простой чёрной рясе с крупным золотым наперсным крестом с камнями, выдававшим совсем непростое положение своего владельца в современной церковной иерархии, и крупным подтянутым мужчиной в полевой униформе Спецназа РФ, лысого, с жёсткими чертами лица и волевым подбородком, по возрасту который одинаково мог соответствовать и сорока, и пятидесяти годам или около того, с отличительными шевронами подполковника, быстро шёл по коридору правительственного бункера по направлению к кабинету Президента. Когда Кутин и сопровождающие его лица вошли в приёмную, два бойца в полном обмундировании щёлкнули каблуками берцев, отдавая честь второму лицу государства, и Кутин, осмотревшись в приёмной по сторонам так, словно он пришёл сюда впервые, показал своим сопровождающим на кресла справа у стены:
— Так. Вы присядьте тут пока, подождите. Bы с дороги, чаю попейте хотя бы.
— Спасибо, Владимир Владимирович. Не привыкать. — ответил за всех офицер.
— Да? Ну ладно. Посидите тогда. — и пройдя мимо снова взявших на караул бойцов, открыл дверь в кабинет Президента.
Кабинет был совсем не маленьким. По левой стене находилась световая панель, имитирующая как-бы стекло с видом на Москву с одного из верхних уровней башни московского Сити. Выглядело практически правдоподобно, ну и, конечно, немного всё-таки скрадывало понимание того, что на самом- то деле, посетитель находится сейчас глубоко под землей. В Сибири, да, и отнюдь не в Москве. По центру кабинета стоял громадный стол — заседания правительства происходили теперь именно за ним. Три кресла во главе, в президиуме: Волков, Кутин и Его Святейшество — Патриарх Русский Кирилл. Тем, что осталось от некогда громадного государства — России — управлял теперь триумвират. Кутин прошёл к президиуму, отодвинул стул, присел и потормошил за рукав спящего прямо за столом Президента.
— Ау, Дим. Давай, просыпайся. Ты как?
Президент Волков дёрнулся и поднял голову, озираясь по сторонам.
— Уф. Это ты Владимир Владимирыч… Сколько уже? — спросил Кутина Волков, протирая кулаками заспанные глаза.
— До фига уже. Я чего пришёл-то: Отец Филипп с Сорокиным вернулись.
— Да ты что!
— Ага. Щас вон сидят, ждут в приёмной.
— Погоди. Дай в себя придти.
— Ну, давай приходи. Выпьешь чего? — спросил Кутин, показывая пальцем на бар.
— Воды достань просто.
Кутин встал и открыл дверцу бара — послышался звук Гимна РФ.
— На, пей. — и бросил Волкову бутылочку со святой водой, местного монастырского розлива.
— Спасибо. — Волков свернул крышку бутылки, сделал длинный глоток. — Уфф. Ладно, зовём что- ли?
Кутин подошёл к панели связи и нажав кнопку сказал: — Отец Филипп, подполковник Сорокин. Пожалуйста, войдите.
Через минуту двое — священник и офицер, вошли в кабинет. Подполковник отдал честь, а батюшка перекрестил Президента и кивком поклонился.
— Здравствуйте. Отец Филипп, Борис Сергеевич. С возвращением вас — Слава Богу. — подошёл поздороваться с вошедшими за руку Волков. — Располагайтесь, пожалуйста — и к делу. Чай, кофе, кушать хотите?
— Я, если честно, от кофе не откажусь, Дмитрий Анатольевич. — виновато сказал, присаживаясь за стол и открывая портфель, Сорокин. — Пока ждал — передумал…
— Ну а я за компанию тогда уж тоже, спасибо. — присел рядом с Сорокиным отец Филипп.
Кутин снова нажал кнопку селектора: — Так. Елена Максимовна.
